бумаги делал. Я не в курсе.
– Правильно, – уже спокойнее отвечал Денис, – а где он, твой Миша? Именно поэтому я и хотел встретиться с обоими…
– Приболел… У него подагра…
– Какая подагра? – снова заорал Дмитриевский. – Ты что, реально не помнишь, что было пять минут назад? Это я придумал! Про подагру…
– Ты придумал – ты и лечи. Мне Миша здоровым нужен – вопросы решать…
– Пошел вон! – заорал Денис, и Саша пулей вылетел из кабинета.
На минуту воцарилась полная тишина. Потом ее прервал Скрипник:
– Зря ты так. Им это все равно.
– Знаю. Но гнев праведный…
– Праведный, да? И что это меняет?
– Все.
– А… Ну тогда ладно. Пошли кофейку выпьем.
И они не торопясь двинулись в сторону кабинета Дмитриевского.
– Как вы встретились? С советником?
– Да никак, – ответил Борис и вкратце передал Денису их разговор.
– Весело, – выдавил из себя Дмитриевский. – Еще есть новости?
– Еще вот… – Борис начал было рассказывать про художницу.
– А это-то мне зачем? – удивился Денис, опасливо поглядывая на зама. – Хочешь, чтобы я знал, что у тебя сегодня, возможно, будет секс?
– Нет. Просто других новостей вроде как больше и нет, – серьезно ответил Скрипник. – По крайней мере хороших… Ты иди, а я сейчас кофеек принесу.
Он исчез за поворотом коридора, отправившись к кофемашине, а Денис нырнул в темноту своего кабинета. Заверещал телефон. Звонила мама.
– Диня! – закричала она, как обычно, без приветствия. – Вы к нам в выходные приедете?
– Не знаю, мам… – ответил он, поглядывая на часы. – Пока не знаю. С Иркой поговорю. Наверное…
– Ты детишек потеплее одень – у нас батареи отключили. Авария какая-то. У вас все здоровы?
– Конечно. Спасибо. Я сообщу вечером. Папа здоров? Возьму маленькую?
– Возьми. Пока.
Она повесила трубку, а Денис, взглянув на часы напротив, сел за стол и влез в почту. Открылась дверь, внутрь проникли два стаканчика с кофе. Затем в кабинет зашел и Скрипник. За ним сквозняком залетела Орлова.
– Денис Александрович? – всхлипнула она.
Скрипник поставил кофе на стол перед Денисом и сел на диванчик. Дежавю, мать его так, промелькнула у Дмитриевского мысль.
– Что еще? – спросил он чуть раздраженно. – Кто теперь тебя обидел? Моряк? Гондольер?
– Я по работе… – насупилась Оля.
– Первый раз вижу, чтобы из-за работы ревели… – удивился Денис. – Надо чего, лисонька?
– Не, – продолжала всхлипывать Орлова. – Садоводы наши… Полетело решение районного суда… Жесть. Не ожидала. Сто двадцать человек.
Дело было такое. В Пушкине в начале девяностых руководство известного на всю страну сельскохозяйственного
