неповторим.Книга
Лаковая, цветная.
Картины, пейзажи, лица.
Ведь никто не узнает,
пока на полке пылится.
Вот, повинуясь мигу
(пусть бросится взгляд свежий),
я разорву книгу,
листы по стенам развешу.
И не всегда – мигу,
всей жизни своей – тоже:
себя сотворю, как книгу,
листы на всем свете брошу.
«Вот пейзаж на стене …»
Вот пейзаж на стене —
календарь, ерунда.
Успокоиться мне
помогает всегда.
Я в пейзаж побреду,
если нужен совет,
только все, что найду —
это листья и свет.
Прошивают лучи
построенья из крон —
Михаила мечи.
Пусть архангел молчит,
но присутствует он.
Прошивают лучи
и пылинки несут.
И архангел молчит,
как божественный суд.
И в зеленом миру
пока будут лучи —
пока будут лучи
ничему не учить,
я пока не умру.
Я в зеленом миру
никому не совру.
У меня на стене
календарь,
а под ним —
я поставлю «Вангелис»,
что ветром другим.
Льется звук. Он идет
и ползет по стене,
он, наверное, тот,
что приснился во сне.
Поднимается к кронам,
идет по стволам,
К этим веткам зеленым,
без драки и драм.
Среди шумов других,
не дошедших сюда,
это больше, чем стих,
но живая вода.
Эта песня приносится
ветром другим,
в уши нотами просится
ветрами зим.
Я в зеленом миру
никому не совру.
«Я не жалуюсь – я утверждаю…»
Я не жалуюсь – я утверждаю,
Утверждаю, что я побеждаю.
Говорите, но будет иначе,
победители тоже ведь плачут!
Плачет ветер, и воет, и рвется,
беспорядочно в небе метется,
и рыдает, и крыши срывает,
но однажды и он побеждает.
Плачет дождь, и врывается в реки.
Поднимает небесные веки —
посиневшие тучи больные,
и летят солнца ноты, иные!
А костра непонятное знамя
Своей болью швырнет перед нами.
Но глаза, как из сказки, лучились —
у огня мы победе учились.
Из воды, из огня, да из ветра мы телом,
из нетленной души первым делом.
По слезам да по звездам блуждая,
я не жалуюсь – я утверждаю.
***
Я рву мечты, как письма рвут.
Я ночью слушаю пластинки.
Вот, учинила самосуд —
Все слезы превращу в песчинки.
Все
