Ваших рук неземной…«Солнца много, лета тоже…»
Солнца много, лета тоже,
Кому зелень, кому синь,
Кому жамкать с печки сдобу,
Кому хрумкать сухари.
Заплести дороги в косы
И гулять березняком,
Разрешившимся вопросом
Рыбу дёргать, как крючком.
С хруптом яблоко кусаю —
И под собственную слюнь
В сердце с нежностью впускаю
Наползающий июль.
«Тишина в усадьбе старой…»
Моей учительнице и другу,
Ларисе Васильевне Чернышевой,
посвящается…
Тишина в усадьбе старой,
И закрыт замок на ключ.
Сверху – с крыши рыже-ржавой —
Буклями свисает плющ.
Обомшелилась беседка,
Да пророс травой карниз.
И ползет, смущаясь, с веток
Сырость по пилястрам вниз.
Два поденщика сметают
Со ступеней гниль листвы,
И сосна, скрипя вздыхает
Под шептанье тишины…
«Перелески, перелески…»
Быть лучше леса может только лес,
И лишь любовь сильней любви бывает…
Перелески, перелески…
За рябиновый сучок
Зацепил и тянет леску
Полосатый паучок.
Вьется бабочка-бумажка,
Сыплет с крылышек пыльцу,
Шмель обнял комочек кашки,
И кузнец прилип к листу.
Перелески, перелески…
Все живет, а ни души.
То вздохнет негромким треском,
То шептаньем прошуршит.
Я по травью и по листью
Перелесками брожу
И невидимою кистью —
Незаметностью пишу.
«Не прячась, но неуловимо…»
Не прячась, но неуловимо
По дому ходит тишина,
Портьеру трогает чуть зримо
И нежно шепчет из окна.
То бабочкой шуршит по стеклам,
То веткой стукнет заодно,
То притворится вдруг дурехой —
Рассыплет по полу пшено.
То станет ростом с невеличку
И скатерть с бахромой трясет.
Неужто кто и в самом деле
В гостиной под столом живет?
Вдруг замолчит и станет тихой…
Но только лягут в доме спать —
Как тянет веки за ресницы
И заставляет с ней зевать.
«…И кладь стены в крапиве, лопухи…»
…И кладь стены в крапиве, лопухи,
Качание сонливой старой ивы…
То ли лафет у пруда, то ль мостки…
Еще – тазы (для полноты картины).
Поодаль затаился в камышах
Худющий белобрысенький мальчонка
С кривою удочкой орешника в руках,
А рядом – с прыгалками шустрая
