глазами лупу и согнувшись в три погибели, он принялся внимательно осматривать квадратики пола один за другим.
– А мне долго придётся так стоять, профессор? – робко спросил фотограф, с тревогой следя за странными движениями профессора.
– Ставьте ногу сюда! – крикнул профессор, указывая пальцем на ближайшие квадратики паркета.
Шмидт неловко поставил ногу и так крепко прижал к себе Джека, что тот забился на руках и тихонько взвизгнул.
– Молчи! – прошептал Шмидт, со страхом следя за профессором.
– Теперь – вторую ногу! Ставьте её сюда!
Толстяк безропотно повиновался. Так, шаг за шагом, профессор довёл онемевшего от удивления фотографа до дверей.
– А теперь, – сказал профессор, широко распахнув двери, – а теперь уходите, пожалуйста!
Дверь захлопнулась перед самым носом Шмидта.
Со звоном щёлкнул французский замок. Толстяк выпустил из рук Джека и, теряя сандалии, кинулся вниз по лестнице, тяжело дыша и поминутно оглядываясь.
Джек с громким лаем мчался за ним.
Так они добежали до отделения милиции.
К вечеру во двор въехала машина с красными полосами по бортам. Несколько милиционеров выскочили из машины, вызвали дворника и поднялись на пятый этаж, где жил профессор Енотов.
Но профессора дома не оказалось. На дверях его квартиры висела приколотая блестящими кнопками записка:
Не ищите меня. Это бесполезно.
Профессор И.Г. Енотов.
Глава 2
Чудесная жидкость. – Загадочное поведение трусиков и сандалий. – Необыкновенное превращение в самой обыкновенной комнате. – Приключение на подоконнике. – Карик и Валя отправляются в удивительное путешествие.
А дело было так.
Накануне того дня, когда исчезли ребята, Карик сидел вечером в кабинете профессора Енотова.
В такие часы он любил беседовать с Иваном Гермогеновичем. Весь кабинет погружён в полумрак; из тёмных углов поднимаются к потолку длинные чёрные тени; кажется – там притаился кто-то и глядит на светлое пятно над большим столом.
Голубые огоньки спиртовок тянутся, вздрагивая и раскачиваясь, к закопчённым донышкам стеклянных колб. В колбах что-то булькает и клокочет.
Сквозь фильтры медленно просачиваются и звонко падают в бутыль прозрачные капли.
Карик залез с ногами в самое большое кожаное кресло.
Прижав подбородок к столу, он внимательно следит за ловкими руками профессора, стараясь не дышать, не шевелиться.
Профессор работает, свистит, рассказывает Карику забавные истории о своём детстве, но чаще всего говорит о том, что видел в Африке, в Америке, в Австралии; и всё это у него выходит очень неплохо.
Вот и сейчас, засучив белые рукава халата, профессор склонился над столом и медленно, капля за каплей, переливает в узкие стаканчики густую, маслянистую жидкость.
Изредка он бросает в эти стаканчики какие-то блестящие
