style="font-size:15px;"> – И я.
– А вам зачем? – удивился Грюбер.
Печенькин снова подмигнул своему визави.
– Так я банкометом, Михаил Антонович! Понимаете?
– А! – кивнул Грюбер. – Сколько?
– Полтинничек перед игрой мне дайте. И будет у вас на руках весь вечер лучшая карта!
Лавр Петрович указал Грюберу адрес, выпил с ним по рюмке кюммеля за знакомство, встал и выскользнул за спинами лакеев из карточного зала.
Вернувшись домой, Михаил Антонович разделся в прихожей, прошел в кабинет и сел в кресло у окна, не включая света. Он смотрел на темное стекло, густо покрытое каплями дождя, сцепив пальцы, и думал о предложении человека-суслика. В кабинете было жарко натоплено, и Грюбер поморщился. Он терпеть не мог духоты.
В дверном проеме встала Ольга, жена.
– Что? – спросил он недовольно.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросила супруга.
– Нет. Оставь меня… – И с трудом прибавил: – Пожалуйста.
Он ждал, что Ольга сразу уйдет, но та медлила. Грюбер подумал, что надо сейчас сказать ей грубость, прогнать. В последнее время это хорошо действовало. Он все время терзал ее, надеясь, что в какой-то прекрасный момент Ольга не выдержит.
– Что тебе еще? – спросил он резко, распаляя себя. – Я не хочу ужинать.
Ольга переступила с ноги на ногу, будто собираясь уйти.
– Я уезжаю, Миша, – вдруг сказала она. – К маме.
– Надолго? – спросил Михаил Антонович с надеждой.
– Думаю, навсегда. Я уже упаковала вещи. Но, думаю, ты не заметил.
«Неужели подействовало, – подумал Грюбер. – Однако…»
– Что, – спросил Михаил Антонович насмешливо: – Ждешь, что я буду умолять?
Он встал и сказал ей громко, торжествующе, прямо через всю комнату.
– Прекрасно, Оля! Тебе нужен экипаж?
– Я уже попросила Николая. Экипаж будет утром. И грузчики.
– Берешь много вещей?
Она отвернулась.
Грюбер подошел к столу, вынул из коробки сигару.
– Но развода я не дам, – сказал он четко.
Ольга кивнула, не поворачиваясь.
– Я рад, что ты уезжаешь, – сказал Грюбер. – К чему жить вместе, когда… Ты ведь тоже не любишь меня?
– Люблю? – крикнула Ольга, хватаясь рукой за косяк двери. – Люблю?
Ее постаревшее лицо, которое уже давно вызывало в нем одну только досаду, некрасиво сморщилось.
– Ну! – Грюбер наклонился, чтобы отрезать кончик сигары. – Прекрати!
Ольга зажала рот обеими руками и кивнула. Потом опустила руки с коротко обкусанными ногтями, повернулась и пошла прочь.
Михаил Антонович чиркнул длинной спичкой, прикурил сигару и стоял, пока дальше по коридору не хлопнула дверь Ольгиной спальни. Ну, что же, подумал он, главное – ни слова про приданое. Женщины так сентиментальны, но при этом так глупы!
Он снова
