знала, куда шла работать», – вот и все, что я услышала в ответ.
Будучи тогда ещё спокойным по натуре человеком, я, однако, буквально рассвирепела: швырнула сепаратор с такой силой, что он отлетел метров на пятнадцать и звонко ударился о пол. Затем я сняла перчатки, и демонстративно отбросила их в сторону, после чего, взяв другую заготовку взамен выброшенной, вернулась к работе, которая заключалась в том, что мне приходилось прогонять каждое отверстие на торцевой части полусепаратора специальным сверлом, чтобы заклепка при сборке подшипника вставлялась свободно.
Проследив за моей истерикой с ухмылочкой на лице, Тышлер сообщил, показав на валявшийся на полу, чуть искривившийся от удара полусепаратор:
«За это я вычту из твоей зарплаты».
Слова его я запомнила и поняла, что ко мне относятся, как к последнему дерьму. Припомнив, как ещё совсем недавно, тот же Тышлер обвинял меня в том, что я подделываю справки о сдаче крови в качестве донора, на основании которых не выхожу на работу, я окончательно утвердилась в своем решении, хотя альтернативы никакой не имелось.
Но то была пятница тринадцатое, в которую я вытащила свой счастливый билет. Мне предложили перейти в сектор А на должность контролера.
Кроме работы, которую я сразу полюбила всем сердцем, потому что страсть к всевозможным важным документам и их заполнению у меня с самого детства, здесь оказалось много других преимуществ. Я уже не ходила по горам грязной стружки, и моя одежда не пропитывалась насквозь запахом смазочно-охлаждающей жидкости. Здесь я носила белый халат и занималась нужным делом.
С обработкой колец для подшипника я никогда ещё не сталкивалась, поэтому разобраться в технологии мне предстояло с самого начала. На самом деле, думая об этом теперь, я понимаю, что мне очень повезло с наставниками. Их было две. Женщины средних лет, с обеими из которых я нашла общий язык, несмотря на то, что они очень отличались друг от друга. Тихая, спокойная Нина, которая всё воспринимает, как данность, долго терпит, а возмущение выражает лишь посредством широко открытых глаз. Нужно долго-долго испытывать её терпение, чтобы она хоть как-то дала понять, что рассержена. Алёна совсем другая. Меня всегда поражала её способность узнавать абсолютно все, что творится на разных концах завода. Общаться с ней порой сложно, но в основном – весьма познавательно, ведь именно от неё я многое узнала о руководстве нашего сектора.
Когда через полгода меня перевели на другое место, Алёна и Нина сошлись в одном:
«Скоро ты сделаешься незаменимой».
Если рассуждать без ложной скромности, так оно и вышло, и теперь, спустя три года, я уже могу составить собственное мнение об идее Тышлера. Вообще, в его проекте есть здравое зерно, но его нужно продумать должным образом и довести до ума. Но из Тышлера инженер так себе, поэтому из его уст план усовершенствования
