добытых в боях.Вновь в строю, на последнем параде,
Как когда-то пред боем стоят,
И сомненье читаю во взгляде,
– Вновь увижу ли этих ребят?
А когда-то в боях без сомнений
В полный рост под осколками шли.
Смерть, презрев и потоки лишений…
До Рейхстага в Берлине дошли.
Имена их впечатало время
В память нашу и наших детей.
Свято верю, что новое племя
Не забудет вот этих людей.
И по-прежнему праздник Победы
Будет всех собирать на плацу.
Золотые стволы на петлицах
Будут вечно мужчинам к лицу.
Вечный огонь
Гвоздика лежала на серой плите,
А пламя лизало гранит.
Уже много лет днем и ночью горит,
Огонь и молчанье хранит.
Он жаром трепещет, как вопль в ночи,
Рвет сонного царства покой,
Живым об ушедших в гранит говорит
И помнить о каждом велит.
На плитах начертаны их имена,
Их тысячи тысяч – стена!
Здесь рядом и вместе они навсегда,
Но порознь спят их тела.
Под Брестом остался лежать лейтенант,
Он был моей мамы сосед,
Под Ржевом в разведку приятеля дед
Ушел навсегда в двадцать лет.
Отцом он не стал и погибнув в бою
Уже никогда не узнал,
Что месяц спустя появился в обед
Сироткой сынишка на свет.
Они не дожили до немощных дней,
Ушли в незаконченный бой.
Хранит имена их гранит серых плит,
Огонь вечный – вечно горит.
Он и она
Упал в сорок первом и больше не встал,
Остался лежать на траве…
Он был землепашец, он землю пахал,
А жизнь потерял на войне!
Ему предначертано было хлеба
Растить и кормить сыновей,
Но так получилось – случилась война,
И он обручился с ней.
А дома, … а дома осталась вдова,
Вдова, … в восемнадцать лет,
Она и сейчас без детей и одна,
Одна на весь белый свет!
…Они не успели родить сыновей,
Так вышло – случилась война!
Ему не задуть девятнадцать свечей,
Ей – плачет в лампаде одна…
Писарь штабной
К нам пришел в батарею
Штабной писаришка.
Он был щупл, близорук
И ни дня на войне…
«Я боюсь одного, —
Мне признался мальчишка, —
Что я вдруг испугаюсь,
То стыдно вдвойне!»
А на утро был бой,
И пахали снаряды.
Точно трактором поле
В селе по весне,
И герои зарылись
В земельной неволе,
А ему было стыдно
Скрываться в норе…
Он один воевал,
Пока мы выползали
И ворочал лафет
Нашей
