жарким солнцем Туркестана,Когда над миром реял стяг
Пурпурным цветом, очень рано
Учил я жизнь среди бродяг.
Какая б власть ни заводилась,
Бродяги были на Руси.
Что для одних за счастье мнилось,
Другим – святых вон выноси.
Царило грозное веселье:
«Мы повернём все реки вспять
И в светлом завтра новоселье
Все будем гамузом справлять.
А тех, кто нам не по дороге,
Раздавим, как паршивых гнид.
Пусть не толкутся на пороге,
Не портят наш цветущий вид».
Но у судьбы свои намётки,
Свои дороги и пути.
Одним достаточно и плётки,
Чтоб счастье стадное найти,
Другим нужна свобода духа,
Кому-то сытость и покой.
Блажен, кто верует, без страха
Идёт и жертвует собой.
Тогда я знал бродягу Ваню.
Жуя заплесневший сухарь,
Он говорил о пользе бани,
О том, как жили раньше, встарь.
Он был бродягою со стажем.
Ведя неспешный разговор,
Был мне и лекарем, и стражем.
Таким запомнился с тех пор.
«Малой, ты многого не знаешь.
Вот я уж жизнь прожил. Поверь —
Когда чужое отнимаешь,
Не человек ты – лютый зверь!
Делись с другим краюхой хлеба,
Не дай голодному пропасть.
Кто горя в жизни не изведал,
Тот поднимается, чтоб пасть.
Преодолеются невзгоды
На зыбком жизненном пути.
Храни, как талисман, свободу.
Коль потеряешь – не найти.
Скажу без всякого секрета,
Не повторю чего-то вновь,
Живут три истины на свете:
Надежда, вера и любовь.
Надежда – сердце согревает.
По жизни – вера нас ведёт.
Любовь – всем миром управляет
И каждого нас где-то ждёт.
Нет краше раннего рассвета,
Когда алеет небосклон
И солнца луч – посланник света —
Деревьев будит сладкий сон.
Журчит родник. Его прохлада
Уставших путников манит.
Испей воды его, отраду
Он в глубине своей таит.
Всё в мире создано природой,
И бог, конечно, в мире был.
Он кару шлёт тому народу,
Который прошлое забыл.
Кто мы? Песчинки в буре странствий,
На стороне добра иль зла.
Слепые… Ищем лишь вакансий
От жизни, что земля дала.
А жизнь – она всегда прекрасна,
Каков бы ни был твой удел.
И если ты сейчас несчастный,
То оттого, что слишком смел.
Бежит река, бурлит стремнина,
Взметнулись круто берега.
Знай: за ущельем есть равнина,
Над ней свободны облака.
Та грязь, что поднята потоком,
Устелет илистое дно.
Не замутнит она истоков,
Откуда пить всем суждено».
Молчали горы и долины,
Ночь
