в нём,А родители в хатке стареют вдвоём,
Покрываясь узорной резьбою морщин:
Не вернётся ли дочь? Не приедет ли сын?
Словно два недолюбленных преданных пса,
У дороги стоят. Но молчат небеса.
И однажды, скрываясь от страшной тоски,
Взялись за руки брошенные старики,
Побрели прочь от дома – давно не гнезда —
К устью синей реки, да песчаным холмам.
Ветер шёпот крадет: «На внучат бы взглянуть…»
Старики завершают свой жизненный путь.
Чернобыль
Засыпай, мой малыш. Вот тебе молоко,
Крепче чашку держи шестипалой рукой.
Раньше, помнится, деток кормили грудным,
А сейчас – синтетическим стали, простым.
Витамины росли не в коробках тогда,
И была не химическою еда,
И вода не в бутылках текла, а в реке,
И от солнышка прятались люди в теньке…
А теперь-то ни тени, ни солнышка нет:
Через тучи не ходит ласковый свет,
Тучи с ветром приносят урановый дождь.
Мой сыночек, когда-нибудь ты поймёшь,
Может, даже простишь – или внуки простят…
Но здоровых – своих – уже не родят.
«Люблю тебя – светло и чисто…»
Люблю тебя – светло и чисто,
Нежнее в мире чувства нет.
Земной клубок мотает быстро
Нить шерстяную наших лет,
Сплетает судьбами так плотно,
Как будто вяжет тёплый шарф.
С тобой легко и беззаботно.
Ты спишь, к груди меня прижав.
«Топишь в сердце, как в печке, лёд…»
Топишь в сердце, как в печке, лёд.
Ни назад тебе, ни вперёд:
Вроде как не одна, а с ним,
Но тесно, вам тесно двоим.
Ты ему – и сестра, и мать,
А женою тебе не стать.
Нет, женою тебе не быть:
По течению, видно, плыть,
Суждено до скончания лет.
Крошишь в пальцах надежды свет,
Душишь в лёгких печальный вздох:
«Может, он и не так уж плох?
Может, капельку потерпеть?»
Только прожита жизнь на треть,
А назад уже не свернуть,
И не станет упруже грудь,
И не станет стройнее стан.
Истирает черты туман —
Время жадно молодость жрёт,
А тебе – ни назад, ни вперёд.
А тебе – ни вперёд, ни назад,
Не отец он тебе и не брат.
Поздно клеить, но страшно рвать.
Ты решаешь ещё подождать.
«Птица белая, птица славная…»
Птица белая, птица славная,
Кто ж тебе так поранил крыло?
Кровоточит обида давняя,
Солью жжётся проклятое зло,
И летать не по силам – не можется.
…Да как только рука поднялась?!
Тебе нечего больше тревожиться,
От людских укрываясь от глаз:
Помогу тебе – как
