Другой – из юношей и мальчиков.
В 1452 году мусульмане начали открыто готовиться к войне с христианами. Последний греческий император Константин ХI Палеолог поспешил запастись всем необходимым для обороны Константинополя. В город завозились боеприпасы и продовольствие, спешно приводились в порядок стены и башни.
Константин понимал, что греки не смогут сами защитить город. Он просил о поддержке правителей Европы и Папу. Из Рима в Царьград был послан кардинал Исидор, бывший московский митрополит. Он прибыл без войска, только с небольшой охраной. Начались долгие переговоры, то и дело переходившие в споры между Исидором и православным духовенством во главе с Геннадием Схоларием.
Желая ускорить отправку европейских войск в Константинополь, император разрешил Исидору отслужить литургию по католическому обряду в главном храме Константинополя – великой церкви Святой Софии. Что и свершилось 12 декабря 1452 года.
Это вызвало бурю негодования со стороны горожан. Они в гневе кричали:
– Не нужно нам ни помощи латинян, ни единения с ними!
Флотоводец Лука Нотара, ярый противник унии, говорил:
– Лучше увидеть царствующей среди города турецкую чалму, чем латинскую тиару.
Несчастный, он и не знал, что эта чалма убьет его самого и его сыновей.
В апреле 1453 года турецкое войско с суши и с моря окружило Константинополь. Началась долгая осада. Басурмане ежедневно обстреливали город из пушек и ходили на приступ. Но христиане умело оборонялись, отражая один натиск за другим. И это было удивительно, ведь на стенах города вместе с опытными воинами стояли необученные купцы, их слуги, ремесленники и даже монахи.
Впрочем, понимая, что отстоять город не удастся, Константин отправил к Магомету письмо, соглашаясь на любую дань, лишь бы турки отошли от Царьграда. На это султан ответил через послов: «Невозможно, чтобы я удалился. Или я возьму город, или город возьмет меня живым или мертвым. Если же ты хочешь удалиться из него, то после заключения мира я даю тебе Пелопоннес. А им, твоим братьям, дам другие области. И будем друзьями. Если же ты не предоставишь мне входа в город мирно, и я войду в него с боем, то всех твоих вельмож вместе с тобой я поражу мечом. А остальной весь народ отдам на разграбление всем из нашего войска, кто пожелает. И опустеет город»[7].
Не желая оставлять Константинополь, император не знал, что ответить, и медлил. Тогда султан снова направил к нему послов с предложением: «Знай, что все к штурму уже приготовлено. И теперь наступает время осуществить принятое нами задолго до сего в сердце. Исход же нашего намерения оставляем Богу. Что скажешь? Хочешь ли оставить город и уйти отсюда вместе с твоими архонтами и имуществом их, чтобы народ не потерпел вреда и от нас, и от тебя? Или хочешь сопротивляться, и вместе с жизнью потеряешь и имущество и ты, и те, кто с тобой? А народ, плененный турками, будет рассеян по всей земле»[8].
На это император ответил: «Отдать тебе город не во власти ни моей, да и не
Византийские историки Дука и Франдзи о падении Константинополя (перевод и предисловие А. С. Степанова) // Византийский временник. Т. 8. М., 1953. С. 397.
Там же. С. 398.
