Кремля.
Тогда царевна Софья сказала Наталье Кирилловне:
– Брату твоему не отбыть от стрельцов! Не погибать же нам всем за него!
Перепуганные бояре со слезами умоляли царицу выдать брата и тем избавить их от неминучей гибели. Делать было нечего.
Нарышкина отвели во дворцовую церковь, исповедали, причастили и вывели к войску. Стрельцы поволокли его в застенок на пытки, потом вытащили на Красную площадь и рассекли на части.
Закончилась расправа над «изменниками» тем, что 18 мая воины без оружия явились во дворец и просили царскую семью, чтобы Кирилла Полуехтовича Нарышкина – отца Натальи Кирилловны – постригли в иночество. Эта просьба была тотчас исполнена: старика постригли, нарекли Киприаном и незамедлительно отослали в далекий монастырь.
После казней 15–17 мая Москва оказалась во власти восставших стрельцов. К ним примкнули солдаты так называемых «выборных» полков, пушкари и часть горожан – посадские люди и холопы.
Правительству пришлось выслушать требования бунтовщиков: пусть на Руси будут два царя – первый царь Иоанн и второй царь Петр, а царевна Софья Алексеевна пусть будет их соправительницей. Власти уступили этим требованиям и назначили на 25 июня венчание на царство Иоанна и Петра.
Спустя сто лет эти события так были описаны в знаменитой Энциклопедии Дидро и д’Аламбера: «Из-за наличия армии стрельцов правительство <в России> походило на турецкое, так как стрелецкое войско, подобно янычарам, иногда распоряжалось троном и вносило смуту в государство почти в той же мере, в какой его поддерживало. Стрельцов было 40 тыс. человек… Чтобы установить в России порядок, их следовало распустить. Это было совершенно необходимо, но столь же и опасно»[118].
Софья спешила удовлетворить все требования стрельцов: раздавала им деньги, посулила вперед по 10 рублей на человека, пожаловала почетное звание «надворной пехоты». Начальником «надворной пехоты» был назначен известный воевода, князь Иван Андреевич Хованский. Он был ревностным старовером и не скрывал своих убеждений.
История предоставила Хованскому уникальный шанс возглавить вооруженную старообрядческую оппозицию, стать славянским Кромвелем и новым правителем России. Но князь не воспользовался этим шансом, предпочтя решительным действиям многословные разговоры. Не зря современники прозвали его Тараруй – болтун, пустомеля, враль.
Среди стрельцов было много староверов, поэтому в 1682 году Россия как никогда была близка к старообрядческой контрреволюции. Это позволило историку А. П. Щапову утверждать, что стрельцы «замышляли основать старообрядческое государство или раскольническую демократию»[119]. Но этим замыслам не суждено было осуществиться.
В те беспокойные дни многие старообрядцы думали, что, пользуясь слабостью властей и влиянием Хованского, можно уговорить Иоанна и Петра вернуться к старой вере, попранной при Алексее Михайловиче. Стрельцы
История в Энциклопедии Дидро и д’Аламбера. Л., 1978. С. 175.
