style="font-size:15px;"> Припарковав машину, вошла в подъезд, уже чувствуя охватившую ее необычную усталость, подавленность. Еле передвигая ставшие ватными ноги, шагнула в лифт, нажала кнопку нужного этажа.
Наверх поднималась медленно. Силы неумолимо покидали ее. Хаотично мелькающие мушки заполнили пространство перед глазами, в ушах зашелестел прибой. Как распахнулись двери лифта, она уже не видела, ее безжизненное тело упало на руки вовремя подоспевшего Дениса, предупрежденного охранником. Наступила долгая ночь.
Скользящие души
Заслуженная кара
Ночь… Вечная ночь, перемежающаяся туманными сумерками, и вновь кромешная тьма… Солнца больше нет. Оно не восходит. Привычный круговорот нарушен.
Ночь – злополучная подруга, меланхоличная спутница узницы, приговоренной к пожизненной каре за предательство.
Невольные попытки найти связи с реальностью, звонки оставшимся друзьям заканчиваются бесчувственными словами – абонент не абонент – или извинениями: «Сильно занят, перезвоню»…
Но не перезванивает. Никто. Она обречена на одиночество.
Бокал вина – не один, их несколько, потом душа испытывает непродолжительный отдых от изнуряющей боли. А тело уже требует яда. Бездушное, оно выходит на балкон и видит человеческий муравейник. Откуда они взялись в три пополудни, зачем слоняются под ее окнами, гуляют с детьми, смеются? Почему им хорошо?
Когда ей – плохо.
Как хочется, чтобы они все исчезли, испарились из мира ее скорби. Как привычно быть униженной, брошенной, нелюбимой.
Почему все остальные должны быть счастливее?
Палачи поневоле, счастливые люди становятся дополнительной пыткой.
Мало… Ей пока мало.
Надо забыться… Ее мозг не способен отключаться. Он вечно контролирует процесс, серый извращенец.
Ему неведомо желание покоя.
Он ее главный палач, вездесущий судья, ее неспящая совесть. Он ее покаянный крест.
Она хочет все забыть, хотя бы на время. Забыть его кожу, горящую под пальцами, его запах, изгиб спины и рисунок двух переплетенных змей на плечах, которые оживали, когда Денис двигался. Они вновь и вновь обнимали друг друга и умирали в последнем смертельном поцелуе.
Почему они не поделились с ней своим ядом?
Оставили погибать в пустыне безмолвия, одиночества, осознания убожества?
Что может быть нелепее разговора с фотографией, обычной ламинированной бумагой, всего-то запечатлевшей счастливый миг?
Бесполезный монолог. Ответа уже не будет. «Меня здесь НЕ БЫЛО НИКОГДА».
Фотография бездушна, безмолвна, она – холодное наказание, которое продлится вечно.
Она – еще один палач. Ничего не стоит порвать и сжечь бумажку, но разве можно сжечь любовь или разорвать на клочки прошлую жизнь?
Что такое любовь?
Возможно,
