приводя многих в недоумение по поводу такого демографического анализа. Все, что Кряжин знал, что умел и чем пользовался, он вынес не в генах, а из своего тяжкого труда во Владимирской прокуратуре, откуда родом был, и где начинал службу в структуре «ока государева». Еще молодым следователем читал книги, ходил по пятам за «зубрами», распутывающими узлы «мокрух» и изнасилований на владимирских улицах и в квартирах, вникал в каждое их слово, привыкал к каждому их жесту.
Следователь прокуратуры, не важно, какой – Генеральной, окружной, районной, – должен всегда помнить несколько правил, которые отличают его от остальных людей в погонах.
Правило простое, но запоминают его не все. Не все, а потому из-под таких следователей дело «берется на контроль» и находится под тем контролем вечно.
Не бывает убийства, о совершении которого знает лишь сам убийца.
Обязательно есть еще кто-то, кто видел или слышал что-то либо «до», либо «во время», либо «после». Свидетель – спаситель всех следователей, чья карьера поставлена на кон.
Но свидетеля найти мало. Свидетеля нужно понять, а еще сделать так, чтобы он понял следователя. В противном случае это будет не свидетель, а субъект, способный без личного интереса и не подозревающий об этом укрыть преступление так, что потом распустить его по ниткам будет просто невозможно.
Всех свидетелей Кряжин, как человек умный, делил на четыре категории.
Ситуация: разбито окно, и рука хозяина квартиры крепко держит конопатое ухо маленького мерзавца, первого попавшегося на глаза после выхода хозяина на улицу. Кто он, этот шкет, – видел, как окно «выносили», или сам «выносил»? Вот вопрос так вопрос... Он тем труднее, чем дальше хозяин стоял от окна. И вопрос превращается в «глухарь», если в тот момент, когда кирпич залетал в окно, хозяин сидел в ванне и мылил подмышки.
Собственно, ничем ситуация не отличается от той, которую сейчас наблюдал Кряжин, глядя, как молодой следователь из прокуратуры Западного округа пытается разговорить деда у джипа.
Потому-то всех и допрашивают сначала, как свидетелей, что понять нужно, кто он на самом деле, этот с в и д е т е л ь. Вот кто этот дед и эта тетка сорокалетняя, возражающая на показания деда и тем окончательно сводящая с ума молоденького следователя?
Первая группа: дед обладает нужной информацией, правильно ее воспринял. И хочет и может правильно воспроизвести ее следователю, получается (то же касается и тетки).
Вторая: дед с костылем владеет нужной информацией, но понял ее неправильно, а потому неправильно следователю и передает.
Третья: дед в серых брюках и коричневом пиджаке с орденом Отечественной войны второй степени информацией владеет, но сознательно ее скрывает или выдает такую, что лучше бы не выдавал вовсе (не забыть о тетке).
И, наконец, четвертая группа, к коей вполне может быть отнесен этот старик с гладко выбритыми щеками, в голубой матерчатой кепке
