Химках?! А почему они еще часа четыре по Москве не покатались?
Следователь перед последним вопросом, единственным, который не относился к категории риторических, глубоко затянулся сигаретой, поэтому ответ его, сопровождаемый выходящим клубящимся дымом, смахивал на дьявольское предупреждение:
– Я послал за хозяином этой «двойки» Саланцева. Заявление об угоне от его собственного дома поступило в милицию в тот момент, когда машина уже горела синим пламенем. От дома угнали! Понимаешь, Егор Викторович? Получается, человек несколько часов в окно не выглядывал, чтобы убедиться, что машина на месте. Мутно, правда? Ой, мутно…
Саланцев приехал в прокуратуру час спустя. Объяснение тому, что он разыскивал хозяина машины три с половиной часа, заключалось в том, что потерпевший, который сейчас должен был страдать и пить горькую – люди, владеющие подобными моделями, и лишающиеся их, как правило, машин уже не имеют никогда, – бродил по авторынку и высматривал среди ряда годовалых «девяток» подходящую замену.
Пятидесятилетний Галабердин Борис Петрович – так значилось в протоколе заявления с просьбой привлечь виновных в угоне его машины к уголовной ответственности – ходил по рядам, засунув руки в карманы, сплевывал сквозь щербину в желтом ряду зубов, наклонялся к капотам и разглядывал течи в помпах «Жигулей». Лицо его «потерпевшим» не казалось, на нем, наоборот, царило спокойствие и твердая уверенность в благополучии завтрашнего дня.
Жена его, Ольга Маркеловна, сразу не поняла, кто к ней приехал, а потому сказала сразу и без обиняков:
– За новой машиной он отправился на Ленинградский проспект.
– А, ну да, – сказал Саланцев спустя час после заявления об угоне и за сорок минут до официального объявления о ее обнаружении, – ваша старая сгорела же.
– Сгорела, – подтвердила тетка, незнакомая со сволочными примочками МУРа. – Ох, и намучились же мы с ней за семь лет.
– Я себе представляю, – покачал головой Саланцев и уехал по названному адресу.
Галабердин выбрал цвет «аквамарин». После семилетней езды на машине цвета свежевыкрашенного пола понять его было можно.
– Галабердин? – спросил, опираясь на чужой капот, опер.
– Да, – удивился, отстранившись назад, Борис Петрович. Посмотрев направо, он заметил еще одного, коротко стриженного, с печатью «УР» на лбу. – С кем имею?
– У вас машину угнали?
– У меня, – еще больше удивился Борис Петрович.
– Мы ее нашли.
– Как… нашли?
– Хороший вопрос.
Следующие три часа, пока Кряжин допрашивал мадемуазель Вишон и ее охранника и общался с руководством, старший опер МУРа потратил на выяснение факта несовпадения времени заявления со временем реального угона машины. Помня требование следователя не упоминать о событиях, предшествующих задержанию, Саланцев тщетно старался вытянуть неудачливого заявителя на разговор. Время шло, последний твердил, что ничего не знает,
