холодок – невидимый глазу налет на моей коже. «Готова стоять с тобой в обнимку все дни, месяцы, годы!» Отшучиваюсь: «А нельзя сменить положение на горизонтальное?» Она улыбается: «Слушай, Баку тебя портит! Ничего, займусь твоим перевоспитанием... Скучала. Очень-очень». Шинай умиленно смотрит на нас. Плачет. Обнимаю мою славную редакторшу: «Хватит лить слезы, дорогая. Лучше скажи, что ты приготовила в честь моего возвращения?..» Приподнимает очки в роговой оправе. Вытирает слезы. «Уже не плачу. Всё-всё... Вот смотрю на вас... злюсь... Почему Аллах испытывает вас разлуками?» – «Наверное, так надо...» Айдынлыг радостно виляет хвостом в предвкушении наших прогулок по набережной...
«Пежо» Шинай плывет по трассе. Расположились с Зейнеп позади. Айдынлыг – на переднем сиденье. Высунув голову из приоткрытого окна, наблюдает за проезжающими машинами. Едем домой, в родной Ортакёй. За окном Босфор. Машет мне. Я посылаю воздушный поцелуй кланяющимся волнам. Тихо играет радио. Сердар Ортадж[4] поет грустную «Mesafe»[5]. Одна из наших с Зейнеп песен. Как хорошо, что сейчас я слушаю эту песню рядом с ней, а не в компании разъедающего одиночества... Любовь, пережившая расставание, вознаграждается вечностью.
Она сообщает, что завтра приедет тетушка Нилюфер. Повидать меня. «Тетушка беспокоится за твой вес. Вчера по телефону обсуждала со мной список самых жирных блюд турецкой кухни – грозилась, что быстренько приведет тебя в форму... Кстати, мишуня, ты действительно похудел. Почему? Как моя вторая мама допустила такое?» Шинай поддерживает любимую: «Не волнуйся, Зейнеп – мы объединимся с Нилюфер. Устроим, так сказать, двойной обстрел...» Обе хохочут. Наслаждаюсь солнечной улыбкой Зейнеп. Не хочу говорить, что похудел от тоски...
«Видела вчерашний пост в твоем блоге, ты в нем прощаешься с друзьями перед отъездом. Кстати, тебя читают красивые русские девушки – я полазила по журналам тех, кто оставил комментарии. Интересно, как они относятся ко мне?» – «Ну разумеется, они тебя любят! Столько ведь писал о тебе... А ты ревнуешь?» Обиженно отворачивается, но через несколько секунд взрывается смехом: «Конечно нет! Они ведь твои друзья...» Она ждала меня с самого первого дня лета. Признается, что сердилась, так как я смог вырваться в Стамбул только в августе. «Теперь уже не злюсь... Ты ведь рядом...»
Шинай прибавляет громкости Сердару Ортаджу, приглашая спеть вместе. Поем, жутко фальшивя: «Yüreğinden yaralı bizim hikayemiz... Kaderimden kalanı silsem de gitmiyor... İki sohbet aralı bütün mesafemiz... Geldim, anlamıyor»[6]...
2
...В любви становишься чуточку эгоистом. В любви трудно соотнести душу с разумом...
Нам не нужны слова, предложения. Точки или запятые. Эсэмэски или имейлы. Признания или откровения. Во всяком случае пока. Мы счастливы в настоящем, здесь и сейчас. Не смотрим в прошлое, не заглядываем в будущее. Держим друг друга за руки. Ее рука в моей руке. Холодная ладошка, влажно-скользящая. Моя рука в ее руке. Кожа моих рук немного сухая. Нет необходимости в у
Турецкий поп-певец.
«Расстояние» (
«Наша с тобой история ранена в самое сердце... Но если бы я и попытался избавиться от того, что осталось от моей судьбы, ничего не получилось бы... Все расстояние между нами заключается в двух беседах с перерывом... Я вернулся, но она не понимает...» (
