ложится?
– Не знаю. Я же не крашусь.
– Ну и зря. У меня бабушец тоже любит зажигать про то, что молодость красива сама по себе. Лабуда. Знаешь, сколько слоёв штукатурки у фотомоделей уходит на их естественность? – насмешливо произнесла Ирка, расчёсывая щёточкой ресницы. – Глянь, так катит? Или ещё подмазать?
– Угу, – кивнула Маша.
– Что угу? – переспросила Ирка.
– Нормально.
– У Воропаева видела, какие ресничищи? Офигенные! Вот бы мне такие! Всё-таки зря ты его вчера отшила, – продолжала Ирка, накладывая на веки тени.
– Что, влюбилась?
– А что, он ничего. Только робкий очень. Мне его даже жалко.
– Жалко у пчёлки.
– Не понимаю, чего ты окрысилась на парней?
– Просто я их вижу насквозь. Все они одинаковые. Если захочу, твой Олег про вчерашнее и думать забудет. Только поманю, и он прибежит на дискотеку, – уверенно заявила Маша.
– Во-первых, он не мой. А во-вторых, он вообще не тусуется.
– Спорим, явится?
– Спорим. На что?
– Ты его поцелуешь.
– Запросто. А если не придёт, то поцелуй за тобой.
– Вот ещё, – фыркнула Маша.
– Боишься проиграть?
– Ничего я не боюсь. Придёт как миленький.
– Значит, согласна? Спорим на поцелуй? – настаивала Ирка.
– Всё равно ты проиграешь, – пожала плечами Маша.
Когда Олег проснулся, в комнате стоял полумрак. С улицы лился свет фонаря. Он подсвечивал морозные узоры на стекле, из-за которых, будто из фантастического леса проступал дом напротив. Во многих окнах горел свет. Каникулы начались только для избранных, а остальной люд по будням, как обычно, утром был вынужден вставать на работу. Олег редко просыпался до рассвета, но сегодня он чувствовал себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Спать больше не хотелось.
Он скосил глаза на будильник и подумал, что часы остановились. Стрелки показывали половину пятого. Как правило, в такую рань дома погружены в темноту. К этому времени полуночники ложатся спать, а ранние птахи ещё досматривают последние сны. Олег потянулся к будильнику и с удивлением услышал мерное тиканье. Озадаченный, он вскочил с дивана и босиком прошлёпал в гостиную. Тахта, на которой спала Инна Михайловна, была застелена.
– Мам, – окликнул её Олег, прошёл на кухню и убедился, что в квартире он один.
Всё ещё отказываясь верить, что проспал почти сутки, Олег снял трубку телефона и набрал 100.
«Точное время шестнадцать часов двадцать две минуты десять секунд», – чётко отрапортовал женский голос.
Час от часу не легче! Значит, он проспал почти до вечера? Что и говорить, накануне денёк выдался не из лёгких. Может быть, поэтому его и сморило богатырским сном?
В памяти стали проступать картины вчерашнего дня. Худое бледное лицо
