в этот край пробиться,Чтоб вернуть, чего не уберёг, —
Не берут под небо в стаю птицы,
А наземных в детство нет дорог.
«Мой прадед, современник Льва Толстого…»
Мой прадед, современник Льва Толстого,
Орал поля не с блажи – из нужды,
Но графа чтил он как отца родного
За светлый ум и знал его труды.
Что их роднило – пахаря и графа?
Глубинный взгляд на мир и суть войны?
Конечно, не посконная рубаха,
Скорее поиск Бога и вины.
Свои пути у них, свои Голгофы,
Но даже смерть, как знак, в единый год
В преддверии российской катастрофы
Какой-то смысл зловещий обретёт.
Достались мне жесточе власть и вера.
В толстовский мир из правды и добра
Моя тропа легла от «Холстомера»,
Из детских лет и вот до серебра.
На краткий век как беды три эпохи,
И что несёт последняя? – ни зги.
Дела в Поляне, может, и неплохи,
Коль наш язык прорвётся из туги.
Вариации
Ласкает ветр листву дерев рукою,
И гладит мать головку малыша.
Мальчонка нюни тянет не спеша,
А тени туч, скользя, шуршат травою.
Любовно гладит ветр листву дерев,
И дремлют липы под его рукою.
Осина лишь не ведает покою
И жалуется ветру, поседев.
Ерошит мать головку малыша,
А взгляд бежит поверх куда-то в дали.
Гнетут её, наверное, печали,
И тихо страждет светлая душа.
Малыш канючит под нос не спеша,
Ему коня игрушечного надо.
И знают оба – женщина и чадо, —
Что ноет зря, что денег – ни гроша.
А тени туч скользят, травой шурша,
Берёзам ветр расчёсывает кроны,
И женщина застыла отрешённо,
Прижав к бедру головку малыша.
Альбинос
Множиться чтобы и длиться,
Купно растут дерева,
В стадо сбиваются птицы,
Встав на крыло соднова.
Серые хищники в стае
Делят добычу и пост,
Но одинцом пролистает
Дни свои волк-альбинос.
Меряют времени вёрсты
Тьмы человеческих ног.
Вон промелькнул белошёрстный,
Он и в толпе одинок.
«Тихо крячут в заводи чирки…»
Тихо крячут в заводи чирки,
И, раздув закат в небесной свили,
Уронил над садом ветер крылья,
Чуть тревожа белые верхи.
От соцветий облетает прах,
Медленно спускается по кругу,
И на вздох я чувствую упруго,
Как густеет запахов распах.
И в душе, глухой от жизни вскачь,
Прорастают, слышны еле-еле, —
Этот листьев безмятежный шелест,
Этот дальний полусонный кряч.
«Нет ни послуху, ни слуху…»
Нет ни послуху, ни слуху
О луне среди светил.
Даже
