Васильевна изо всех сил помогает, и вместо того, чтобы «дижать», поднимает угол рамы выше, чем надо, и я, с трудом сохраняя равновесие, балансирую на подоконнике, борясь с весом окна и Вероники Васильевны, и, выбившись из сил в очередной раз, выплёвываю отвёртку, тихо, но зло рычу через плечо:
– Не толкайте, вы чё делаете… з-зараза!..
Неимоверным усилием, удвоенным злостью, я поднимаю окно вместе с потрясённой Вероникой, врубаю кронштейн в гнездо:
– Всё. Отпускайте…
Несколько раз проверяю запорное устройство, отпускаю, наконец, проклятую фрамугу, сползаю с подоконника, сам себе удивляясь. «Заразу» я адресовал кронштейну разумеется, но получилось некрасиво и двусмысленно, и я не спешу смотреть на Веронику Васильевну, чтобы она не подумала, что это я её «заразой» назвал…
– Уф…, – говорю, не спуская глаз с окна, ещё раз снизу щёлкаю ручкой, несколько раз открываю и закрываю, убеждаюсь, что всё в порядке…, – Тяжёлое, блин… Оказывается…
Вероника Васильевна замерла полубоком, испуганно наблюдает. Молчит.
И тут я отчётливо вижу своим боковым зрением, как она медленно отходит к стене, закрывает ладонями лицо, и беззвучно плачет!..
Я остолбенел.
Товарищи! Я никогда не позволяю себе выражаться в присутствии женщин, а тем более оскорблять их! Клянусь вам!.. И даже в самой критической ситуации, отрубив себе ногу, я успею сначала зыркнуть по сторонам, чтобы мой невольный нецензурный вопль не услышал бы ваш ребёнок или какая-то женщина. Да вообще, даже просто незнакомый какой-нибудь человек! А тут… Сам не понял, как это я…
…Тётка плечами подёргивает, носом шмыгает чуть-чуть…
Я вздыхаю, не зная, как поступать в таком случае. Женщина старше меня лет на десять, если не больше, а я стою, такой, рядом, придурок. Обидел.
– Вероника Васильевна… Вы…
Та руки опускает, всё лицо мокрое. Передничком носик вытерла, сглатывает:
– Ни чего, Лёш… Ни чё…
Я перебиваю, потому что она пытается уйти с кухни:
– Извините, Вероника Васильевна, я…, – даже за плечо аккуратно придерживаю, – там этот… как его… не втыкался, и я…
– Ни чего, Лёш… Ни чего… Вот, возьмите.
Легко освободившись от меня, суёт мне пару бумажек, садится на стул, руки на колени складывает и смотрит в сторону.
– Спасибо, – собираю бесшумно инструмент, обуваюсь в коридоре.
Останавливаюсь перед тем, как выйти:
– До свидания, Вероника Васильевна. Извините ещё раз.
Женщина смотрит в ту же точку, чуть помолчав, вздыхает:
– Меня давно уже никто «заразой» не ругал…, – опять затряслись плечи, не в силах сдержать плач, закрывает передником лицо,… и рыдает в полный голос, – Так… прия-ятно-о…
Отвернулась, замахала мне рукой – «уходите-уходите»…
