спала.Во мне ничто не содрогнулось,
Как будто я давно ждала.
Зима. Окно. А за окном
Всё тот же двор, всё та же клетка,
Всё та же жизнь, в которой сном
Ты выстрелил в меня так метко.
Всё тот же счётчик из людей,
Из лиц, из лет и из часов,
Воспоминаний и идей,
Из дат, из точек, голосов…
Раз я живая из живых,
То я найду своё спасенье,
И будет жизнь в руках моих —
Прощёная, как воскресенье.
Но только это снова сон,
И я всё время забываю,
Что ты велел мне выйти вон,
Что, дескать, я тебе мешаю.
И что колодец – это то,
Что выжило со мною вместе,
Что не поможет мне никто,
Твоей чернеющей невесте,
Что солнце падает в тоску,
Надежда тает без надежды,
Что смерть щекочет по виску,
Что кровью залита одежда,
Я здесь одна, и эта точка,
В которую смотрю теперь,
Покажет путь всем одиночкам
В тот край, где запертая дверь.
Я в этом мире – инородец,
Я таю, чахну, я дрожу,
И тот безжизненный колодец,
В котором я теперь сижу,
Та колыбель, где я лежала,
Тот замок, что меня губил, —
В то время я ещё дышала,
Ну а теперь нет больше сил.
На дне разрушенного замка,
В котором жили мы когда-то,
Навзрыд заплакала цыганка
О всех безвременных утратах.
На дне глубокого колодца,
На дне широкой колыбели,
В краю погубленного солнца,
У края сломанной постели,
Среди руин, среди голов,
Среди немыслимого горя,
Среди пустых ненужных слов
Вдруг оказались мы с тобою.
Ты эту дикую тоску,
Которая не снилась людям,
Пустил мне кровью по виску,
Но кто тебя за то осудит?
И этот каменный подвал —
Здесь я лучину не зажгу.
Меня ли ты всегда искал?
Прости, я больше не могу.
Эшафоты
Пятнадцать дней до Холокоста.
Углём наполнилась земля.
Иди за мной – всё очень просто:
Сегодня – ты, а завтра – я.
Пятнадцать дней. Дана отсрочка.
Луна над грешной головой.
Зачем нам ждать? Поставим точку —
Умрём с закатом в час ночной.
Палач топор роняет звонко,
Смола течёт по волосам.
Палач, когда он был ребёнком,
Уже не верил чудесам.
Вот человек в монашьей рясе
Бредёт по призрачным мостам.
А эшафот – ведь он прекрасен —
Как соль по раненым устам.
И город – странный, бестелесный —
Меня дурным окутал сном.
Мне в жизни – тесно, в смерти – тесно:
Сметём обеих их огнём!
Вокруг – монахи и убийцы.
Всё без разбора. Все равны.
С деревьев
