кровиНеидентифицируемый текст транссибирской Упанишады
Холодящие душу крики из соседнего зоопарка
Скачкообразный промежуток времени между принятием решения и отказом от него
Обморок при виде капельки крови
Как и в прошлый раз – ничего
Большой глоток крови и оставшаяся капелька
Звуки ангельского пения в Лурде, доносящиеся
из района Лубянки
Цепь губительных несоответствий
Знобит что-то
Прямо-таки горение на сгибах кожаного фиолетового
пиджака
Капелька крови в абсорбирующей среде
Легкое сырое дуновение из предполагаемой между ног
космической дыры
Божественный пластилиновый пейзаж на столике у окна
Хочется капельки крови
Нечто английское, вычищенное до отрицающей нас степени
Испытание снегом и копотью
Внутри капельки крови таящееся существо
Грааль, мой Грааль! лю-ли, лю-ли, Грааль
Священный
В забытой книжке забытая десятка
Чудовищного вида то ли блядь, то ли просто девушка
Разрубленная надвое топором капелька крови
Неизвестно каким образом устраивающийся на голове
тюрбан
Скажи мне: Капелька крови!
Ветка сирени из жизни недосягаемых лирических поэтов
23 явления стиха после его смерти
Касаясь последних тенденций (и не только, и даже не столько в литературе, а в культуре в целом и в изобразительном искусстве в особенности), мы видим возрастающую тенденцию растворения стиха (или в общем смысле – текста) в ситуации и жесте, т. е. предпочтительное описание возможности текста (типа: «в первой строчке мы описываем то-то и то-то с рифмой, скажем, на аясь»), его функционирования в социокультурной ситуации (типа: «поэт входит через правые двери, немного волнуясь, вынимает текст, исполненный печатной графикой обычного стиха, начинает читать, на что публика горячо реагирует»). В акционно-перформансной деятельности текст (стихотворение, скажем) присутствует как нулевой или точечный вариант ситуации и жеста.
Эта
