не нравится.
– Почему?
– Ну, комната такая мрачная, и пахнет тут плохо.
Юлька принюхалась.
– Это косметика Жанны, духи ее французские. А еще всякие эзотерические куренья – она же у нас экстрасенс. Ничего, вот мы сюда переселимся – станет пахнуть по-нашему. Что тебе еще не нравится, кроме запаха?
– Стены красные не нравятся, черный потолок не нравится и черный ковер на полу… И вообще неуютно здесь, пещера какая-то, а не комната…
– Стены и потолок – ерунда! Сегодня же скажу папе, чтобы срочно убрали этот ковер и все перекрасили.
– Юль, а папа не обижается, что ты им так командуешь?
– Чего ему обижаться? – удивилась Юлька. – Он ведь наш отец.
– Я бы никогда не решилась с ним так разговаривать.
– А тебе и не надо, тебе это совсем не идет, ты у нас девочка смирная и благонравная. Вот так и продолжай, чтобы твоей примерности на нас двоих хватало: «Ах, какие хорошие и воспитанные девочки эти сестры Мишины!» А когда нам что-нибудь от папки понадобится, например побольше карманных денег или еще что-нибудь, я все переговоры возьму на себя. Папа привык, что у меня большие требования.
– Надо отвыкать.
– Кому, папе?
– Нет, тебе. От больших требований и больших денег.
– От денег отвыкать? А это еще зачем? – удивилась Юлька.
– Затем, что детям опасно иметь много денег. Ты можешь распорядиться ими себе во вред. Так наша бабушка говорит.
– А если я привыкла к евростандарту?
– К чему-к чему ты привыкла?
– К европейскому стандарту жизни, а для этого нужны большие деньги!
– Юль, а тебе не хочется жить по христианскому стандарту? Ты же православная девочка!
– Я бы очень хотела быть хорошей христианкой, но так, чтобы при этом ничего не терять! Пусть у меня будут самая модная одежда, самый навороченный компьютер, самые красивые иконы и какой-нибудь знаменитый духовный отец! [2]
– И ты, конечно, всем этим будешь гордиться?
– Конечно!
– А гордиться – грех.
– Гм. Ты уверена?
– Абсолютно.
– Это Церковь так говорит или ты?
– Церковь.
– Странно! А мы в школе сочинение писали на тему «Человек – это звучит гордо», и Жанна тоже говорит, что женщину гордость украшает. – Юлька уселась на черный пол, скрестив ноги и подперев подбородок кулачком. – Вообще, сестричка, я замечаю, что в христианстве все как-то наоборот, не по-людски: много денег иметь – опасно, гордиться – грешно, а других надо любить больше, чем себя. Непонятки!
– Наши христианские законы не от людей, они не от мира сего.
– А откуда же они?
– От Бога.
– А! Ну, Ему, конечно, виднее. Знаешь, я Его иногда понимаю. Вот ты, например, у
Духовный отец – наименование «духовный отец», «духовник» монашеского происхождения. Писатели IV и V веков «духовными отцами» называют опытных подвижников. Прпп. Ефрем Сирин, Иоанн Пророк, Нил Синайский, св. Иоанн Лествичник говорят о «духовном отце» в том смысле, в каком мы употребляем теперь понятие «старец». При всем разнообразии в словоупотреблении термин «духовный отец» в христианской письменности с V по начало IX века чаще всего означает монастырского старца. Институт «духовного отца» в то время представлял собою монастырское старчество, так что старчество – ранняя форма «духовного отца». Старец являлся не только «духовником» в тесном смысле слова, т. е. лицом, принимающим исповедь, но и руководителем всей жизни монаха. Ясно, что такой руководитель не мог назначаться, а избирался свободно ищущим духовного руководства. Так, авва Исайя говорит: «При выборе (старца) не на того обращаю внимание, кто преклонных лет уже, но кто убелен ведением и опытностью духовною». Таковые духоносные наставники необходимы нам потому, что в силу нашей общей греховности мы часто не можем различить воли Божией. Духоносный наставник, сознавая, что передает Волю Божию, облекает послушника конкретными послушаниями, которые, в случае искреннего исполнения, способны не подавить, а очистить и закалить его собственную волю и очистить сердце от страстей. Такие послушания даются каждому свои, в соответствии с внутренним миром послушника. Отсюда и пресловутая необычность тех послушаний, примеры которых мы встречаем в патериках и отечниках. Современное же лжестарчество нередко гонится только за этой «экстравагантностью» приказания, и ее неопытные люди принимают признаком святости, чуть ли не самым важным. Вместе с тем наряду с наставничеством духоносным есть наставничество, так сказать, человеческое, которым мы не можем пренебрегать. Если первое духовничество воистину Божественно, а следовательно – непререкаемо и, по сути дела, ничем непроверяемо, то второе основано на опыте духовной жизни конкретного пастыря – духовника и его паствы и не влечет за собой безусловного подчинения.
