на фиг, но Замятин прежде всего.
Турецкий. 5 апреля, понедельник. 19.40
– Спиннинг – лучший подарок для настоящего мужчины. Всего триста пятьдесят долларов, а удовольствия на миллион. – Суетливый продавец с хитрыми глазами совал в руки Турецкому удилище. – Вы только подержите его в руках, и вы влюбитесь на всю жизнь…
Лидочка просила приехать к восьми и соблюсти все меры предосторожности, вот Турецкий и начал усиленно их соблюдать. Добрался на такси за двадцать минут до назначенного времени, отпустил машину за квартал до нужного дома и, чтобы проверить, не торчит ли кто-нибудь подозрительный под Лидочкиными окнами, зашел в рыболовный магазинчик, удачно расположенный на противоположной стороне улицы.
– Конечно, кто-то предпочитает охоту, «Вепрь» или «Сайга» – это тоже солидный подарок, но кровопролитие? Я же вижу, вы интеллигентный человек, зачем убивать несчастных животных? Другое дело рыбалка – тонкая интеллектуальная игра. Противник скрыт в мутной глубине, он думает, что хитрее и умнее вас, но вот он заглатывает наживку и уже бьется в ваших руках… Вы любите шпионские романы? Это чем-то похоже. Вы резидент, шпион или наоборот, как вам больше нравится…
Штирлиц– 2, усмехнулся про себя Турецкий, с той только разницей, что там разговор шел о птицах, а здесь о рыбе. Свет у Лидочки горел. На подоконнике не было ни развесистой герани, ни тридцати трех утюгов. Плейшнеры не падали из окон, и у подъезда было абсолютно пусто. А продавец, уже наверняка сообразивший, что ничего Турецкий у него не купит, все продолжал болтать.
– Вы насытились победой, вы торжествуете, теперь самое время проявить великодушие. Вы можете отпустить пленника и начать охоту сначала. А скажите, можно ли отпустить медведя с простреленной головой? Вот! Лучшего подарка вы не найдете…
– А почему вы решили, что я выбираю подарок? – поинтересовался Турецкий.
– Извините великодушно, вы, конечно, интеллигентный человек, но вы не рыбак.
И не шпион, добавил про себя Турецкий и, поплотнее запахнув воротник куртки, решительно направился к Лидочкиному подъезду.
В подъезде было темно. Не то чтобы как у негра… но лифт не работал, и ступеньки пришлось искать на ощупь.
Преодолев первый пролет, Турецкий наконец поймал ритм, перестал вытягивать руки перед собой, чтобы случайно на что-то не напороться, и немного расслабился. Второй пролет дался уже намного легче. Но тут «важняк» кожей ощутил, что он в подъезде не один.
Выше был еще кто-то, этот кто-то также ощупью спускался по лестнице, а теперь вдруг остановился и… дышит. Желая убедиться, что это не его же собственное разгулявшееся воображение играет с ним злые шутки, Турецкий задержал дыхание. Звук не исчез. Тот, который стоял наверху, дышал по-прежнему. Тяжело, надрывно, со всхлипами. Чтобы так дышать, нужно было пробежать как минимум километра три по пересеченной местности с полной выкладкой или иметь килограммов сто тридцать весу.
А может, он тоже боится? Услышал шаги в темноте и испугался.
Турецкий
