прорисованный на скалах…»
Лик, прорисованный на скалах
Создателем, – непостижим.
Я долго образ твой искала
В явленьях огненной души.
Каньоны, горы и вулканы
Меня могуществом влекли,
Как элементы древней каны,
Забытой азбуки земли.
Твое сознанье дышит тайной
Среди безмолвных древних плит.
Движенья путь фундаментальный
В скрижалях каменных сокрыт.
Геоглиф или пиктограмма —
В кристалле каждом различим,
Ты раскрываешь в сердце прямо
К истокам творчества ключи.
«Я думала, здесь горы, море…»
Я думала, здесь горы, море,
Застывший в хаосе огонь,
Огромный шар, объятый тьмою,
А это все – твоя ладонь.
И я на ней – чешуйка пепла,
Молекулярный лепесток…
Озарена любовью светлой
И памятью, где мой исток.
«В твоих стихах обманчивая ртуть…»
В твоих стихах обманчивая ртуть
Посеребрилась петербургским снегом.
Превозмогая мира немоту,
Луна мерцает отраженным светом,
Обозначая тусклый переход
Чужих страстей, скитаний одиноких
С неведомых сознания высот,
Из областей, холодных и далеких.
«На крыльях уходящих конниц…»
На крыльях уходящих конниц,
Сквозь ветер и холодный дождь,
За горизонт моих бессонниц,
К высотам вечности несешь.
Я слышу дальние раскаты,
Волненье туч предгрозовых,
Лиловым сумраком объяты
Метанья вспышек огневых.
Свободы жгучее прозренье:
Разрыв путей и пуповин.
Мы оба покидаем Землю,
Оставив зарево любви.
«Сирень в бутонах сожжена…»
Сирень в бутонах сожжена
Любви невыносимым зноем,
Как та безумная жена —
Костра высоким аналоем.
Ей вместо трепета фаты,
Кипенья белоснежных кружев —
Взгляд благосклонный с высоты
И огненная ласка мужа.
«Тебя тягуче обняла…»
Тебя тягуче обняла,
Ныряя в вихри огневые,
И полыхнули факела,
Сомкнулись тучи грозовые.
Упали души в зеркала,
Тенета жизни роковые.
Твой мир увидела впервые
Таким, – и я не умерла.
«В подземелье проходы закрыты…»
В подземелье проходы закрыты,
Но случается, на полчаса
Размыкаются древние плиты,
И оттуда звучат голоса.
Я их слышу и, кажется, даже
Зов один среди всех различу.
Разрешают незримые стражи
Рассказать о смятении чувств.
Лишь того и отпустят из бездны,
Кто проклятьем судьбы не гневил,
Наполнял
