власти и мечи закона —Колдовских иллюзий череда.
Ты прозрел, и зацвела Сиона
В самом сердце синяя звезда.
Отворилось вещее наследство,
Дар любви, лекарство от скорбей.
Ты признал, что бесполезно бегство
От познанья истины в себе.
С той поры глядишь кругом спокойно,
Наблюдаешь мир со стороны.
И молчишь, заговоренный воин,
О путях, что людям не видны.
«По тропе буддийских монахов…»
По тропе буддийских монахов,
Берегам скалистым Меконга,
Я брожу без боли и страха,
В древних ритмах медного гонга,
Что звучит из сумрачных джунглей,
Точно песня связанных молний.
Тлеют страсти солнечной угли,
Где плескалось древнее море.
Дети смуглые, новое племя,
Не гадают, ты пламенный ангел
Иль светил поверженных пленник…
…Тает время в Луанг Пробанге.
«Вернуться сразу в февраль, в тебя…»
Вернуться сразу в февраль, в тебя,
Без сокрушенных страданьем лет.
Движенье времени торопя,
Купить обратно один билет.
Свободной, сильной, сгоревшей в смоль,
До страсти нужно – тебя обнять!
Под сердцем радостный ля-бемоль
Мажором жизни звучит опять.
«Разливы крови королевской…»
Разливы крови королевской:
Извивы жил, изгибы рек.
Небесные истоки блеска,
Забытые в железный век.
Кто слышит тайные теченья,
Свиданий замыкает круг,
И глубина предназначенья
Становится понятной вдруг.
«Разбив молчанья оковы…»
Разбив молчанья оковы,
Блаженство – песней увлечься.
Сияньем тихого слова
Раскрасить смутную вечность,
Свечение в буквах продлится,
Сплетеньях сердца и слога.
Прохладный вечер дымится
Над сизой дельтой Меконга.
Миры сомкнутся, как мифы
Под кисточкой каллиграфа…
Спят в иероглифах рифмы —
Богатство книжного шкафа.
Но вдруг незримый оркестр
Рождает к жизни созвучья.
Взмывает речь в поднебесье
Волной певучей, тягучей.
«Я запомню тебя навсегда вдохновенным и молодым…»
Я запомню тебя навсегда вдохновенным и молодым,
Как еще далеко до штормов и бразильских закатов…
Над полями туман, над руинами прошлого – дым,
Мы стоим на земле, нас любившей когда-то.
Что на сердце – не знаю, но звякнула горечь и жесть.
Не тревожь меня! В наших мечтах остаюсь настоящей.
Ты уходишь назад, обрываясь в крутом вираже,
И, наверное, будешь мерещиться в зеркале чаще.
Через толщу времен ты со мною дыши, говори,
Нам открыты врата,
