арка. За нею, в красноватых отблесках костра, виднелись покосившиеся могильные камни.
Огнище казалось огромным. Пламя не смущал ни поднявшийся ветер, ни валивший снег – оно не собиралось затухать от столь незначительных неудобств.
Лённарт задумчиво посмотрел назад, в лесной мрак.
Вьюга Отига крепчала. Все громогласнее становилось ее жуткое многоголосое пение. Стремительно холодало. Жгучий мороз обжигал ноздри, не давая дышать.
Изгой понимал, что сейчас опять находится между двух зол. Лес и непогода убьют его. С другой стороны, сидящие у огня – вряд ли простые люди. Те никогда не станут жечь костер на кладбище в такую ночь. Всем известно про Орвара Большое Брюхо. Погосты – это его вотчина.
Следовательно, тот, кто создал пламя, не боялся ни внимания Орвара, никого другого из тысячного сонма темных существ. И от него следовало бы держаться как можно дальше, если бы не одно «но».
Изгой не хотел умирать.
Огонь давал шанс выжить. И Лённарт не собирался его упускать.
Охотник решительно двинулся вперед, прошел под склоненными осинами и едва миновал «ворота», как ему навстречу, перепрыгивая через обломанные ветром могильные камни, выскочили две огромные собаки.
Кобель и сука. Широкогрудые, с пушистой, густой, белой шерстью, лобастыми головами и длинными лапами. Они ничем не напоминали ни свирепых мясницких псов Дуйтчьварга, ни серых волкодавов Клеверного острова, ни пастушьих сторожевых из южных областей страны.
Лённарт настороженно рассматривал животных. Сука встретилась с ним взглядом и насмешливо фыркнула. Глаза у нее были желтыми и безучастными, как плывущая по небу луна. Ее зеленоглазый спутник хватанул пастью снег, жадно прожевал, глубоко вздохнул и выжидающе посмотрел на Изгоя.
Тот благоразумно убрал руку с меча.
Словно подчиняясь чьей-то команде, собаки развернулись и потрусили к огню. Лённарт, поколебавшись, снял лыжи и направился следом.
Костер оказался даже больше, чем он предполагал. Выше человеческого роста. Пламя гудело, словно в горне кобольдов, и бросало тысячи рубиновых искр в облачное небо.
В шаге от границы тьмы и света Лённарт, замешкавшись, остановился. Вокруг него бушевала вьюга, а там было полное безветрие – ни одна снежинка не осмеливалась упасть рядом со стоянкой.
У огня, на оленьих шкурах, сидели люди. Шестеро.
Ближе всех к охотнику находился мужчина лет пятидесяти. В его густой черной бороде было полно седины. Орлиный нос и сросшиеся темные брови придавали незнакомцу грозный вид, в дубленую куртку и штаны въелась угольная пыль, лисья шапка-ушанка лежала рядом, на шкуре. Он беседовал с красивой рыжеволосой женщиной, несмотря на зиму одетой лишь в тонкое изумрудное платье с алой полосой, идущей от низкого выреза на груди, и бархатные остроносые полусапожки, украшенные рдяными блестками.
Рядом, в окружении трех белых собак,
