паранойя».
Глава 5. Овощной хозяин вселенной
Жизнь местных, более всего оберегающих свой собственный покой, стала мне ближе и понятней. Когда живешь в городском аду круглосуточно, для тебя просто не существует раздражителей.
Утренний кофе не приносит удовлетворения без вони из мусоровоза, ворошащего помойку. Своего оргазма в выходной ты не представляешь без звуков соседской дрели. А вечером не можешь заснуть без привычного: «Ну Сема, твою мать, опять нажрался! Когда ж ты сдохнешь, скотина!».
Для деревенского все, что может нарушить размеренный порядок вещей, рассматривается как посягательство на образ жизни.
Пара двадцатилетних молодчиков избила Мохиного брата. А он первый раз в жизни не знал, что ему делать! Мой благословенный зеленщик пребывал в скорби и отдельном временном континууме, не реагировал на протянутые деньги и другие раздражители. Он думал.
По теням, которые метались в его глазах, можно было составить самую точную энциклопедию средневековых пыток. Он вычеркивал их одну за другой, потому что все они шли сильно вразрез с испанским Уголовным кодексом. Плевать хотел Моха на отдельные права человека и на всю пенитенциарную систему в целом, но…
За то, что он понимал под понятием «справедливость», Моха был готов расстаться с новым домом, кожаными сиденьями своего мерса и десятком выкупленных апартаментов на «чумной африканской миле», так в деревне зовут неликвидные квартиры в трехэтажках. Всего этого он мог лишиться в связи с депортацией. Но никогда бы об этом не пожалел.
Больше всего Моха боялся за свой стул в овощной лавке. Он значил для него столько же, сколько для Джима Ен Кима кресло в президентском кабинете Всемирного банка. Сидя на этом стуле, Моха правил миром.
Настоящим бизнесом «овощного человека» был угон дорогих авто, которые разбирались в испанских автомастерских и отправлялись по частям в Марокко, а оттуда дальше в Центральную Африку.
У меня дорогих авто не было, поэтому я ценила свою дружбу с опасноглазым зеленщиком Мохаммедом. Он ценил мою дружбу тоже, поэтому первый раз в жизни по моему совету он написал заявление в полицию.
Впрочем, несмотря на нерушимую договоренность с Мариано (Моха уважает деревенскую собственность, Мариано не стучит на него в криминальную полицию), это не помогло ему ничем.
Моха сидел в ресторане со своими партнерами, обсуждая детали очередного очень важного дела, когда туда вломились те самые парни, что избили его брата. Мелкое уличное хулиганье, они решили показать своим телкам, как строить мавров. Началась массовая драка, но Моха меланхолично доедал свой стейк, не желая терять прекрасные моменты жизни. К нему за стол подсел один из зачинщиков этого непотребства:
– Ну че, черножопый, напугался?
Моха, выросший на улицах кишащего крысами и наркотой портового Танжера, молча прибил его руку
