береза, ты знаешь, что мне суждено —
Быть довольным звездой иль обрывом!..
Но сгущаются краски на верном холсте,
Запылились стамески, киянки…
Только слезы твои мне горят в темноте,
Детский смех твой звучит через ранку.
Не знаю
Я не знаю, кто прав, а кто грешен,
Что таится вдали средь черешен,
Какой шаг был особенно взвешен,
А какой до сих пор без вниманья.
Я не знаю, в чем замысел жизни,
И какой должен долг быть отчизне,
До каких сфер возносятся мысли,
И куда ниспадают желанья.
Все кружится, как в вальсе вечернем,
В хороводе святого и черни,
И везде, даже в картах, есть черви,
И везде, даже в шашках, есть дамки.
Я не знаю, как Космос устроен —
То получишь, чего ты достоин.
Человек от рождения волен,
Но зачем-то шаблоны и рамки…
Идентичный натуральному
Нет шоколада в шоколаде,
В сырокопченой колбасе
Нет мяса (чертова досада).
Вода есть в утренней росе,
Но не в бутылках – нет же спроса.
Не то мы пьем в потоках дней.
И вот я мучаюсь вопросом:
«Есть человек среди людей?»
«Не написать ли мне книгу…»
Не написать ли мне книгу
С красивым счастливым концом
И не ударить о фигу
Своим закоптевшем лицом?
Чтоб в книге было понятно,
Что может и что быть должно.
Книга не будет распята —
Она не идет на рожон.
Книга не будет идейной,
Но будет похожа на жизнь.
В ней ферзевой и ладейной
Атакой фашистский нацизм
Пойдет на разврат сексуальный,
Пойдет на разлад мозговой,
На гам развлечений банальных,
Пока как в навоз головой
Ныряем, как страусы в белый
Песок, и не видим вокруг,
Что происходит, зрим в пенном
Напитке спасательный круг.
В книге не будет начала,
Развязки, сюжета, имен.
За чашечкой черного чая
С добавкой «сок лайма и мед»
Я напишу свою книгу
С красивым счастливым концом.
Пускай, ее в полку закину,
Но в грязь не ударю лицом.
Ведь вряд ли она пригодится,
И вряд ли ее примет люд —
Захочет каждый напиться,
И даже те, кто не пьют.
Умею искать подворотни
В проспектах
