что ничто не страшит его так, как развод. Он знает, что вы здесь с Петером Пеллем, но сходит с ума при мысли, что в ближайшие дни вы не вернетесь к домашнему очагу, чтобы оплатить счета до конца месяца.
Смех прекратился. Она холодно посмотрела на меня, потом сконцентрировала свое внимание на абстрактных узорах, образованных песчинками на левой груди, и стала скидывать их кончиками пальцев. Серебряный ноготь небрежно царапал упорствующие песчинки на коралловом острие. Потом она вспомнила, что не одна.
– Раз так, я, пожалуй, вернусь сегодня вечером. Этот дурень Пелль пошел в дом часа два назад, чтобы принести выпить, и больше я его не видела. Если он не сломал себе ногу, то, наверное, уже на пути в Нью-Йорк. Эти скоморохи склонны к любви только в свободный день.
С невинным видом я спросил:
– А разве с замужними женщинами это не так?
– Смеетесь? – презрительно фыркнула она. – Вы же видели Чарли… Если я захочу от него навсегда избавиться, мне достаточно быть чуть-чуть понастойчивее… Немного излишне утонченных ласк, и мой дорогой супруг от ужаса выпрыгнет в ближайшее окно!
– Это вполне вероятно, – изрек я. – Значит, я могу передать ему, что нечего беспокоиться? Вы вернетесь вовремя, чтобы избавить его от финансовых затруднений?
– Вы свободны, я сделаю все сама.
Она встала, стряхнула песок с бедер и направилась к лестнице. Пройдя шагов десять, обернулась.
– Пожалуй, вам лучше проводить меня в дом и выпить стаканчик, Бойд, – бросила она сухо. – Так что идите рядом, хватит пожирать меня глазами! Кроме того, если этот актеришка удрал, то мне не на чем выбраться отсюда. Ну а вы оправдаете свой гонорар, доставив меня лично живой и здоровой в объятия моего бессильного супруга.
– Буду счастлив. – Я догнал ее, и мы стали подниматься по каменным ступенькам. – Надеюсь только, что вы привезли с собой какую-нибудь одежду. Меня не затруднит привести в Манхэттен голую женщину, но не у всех такие прогрессивные взгляды.
Мы добрались до верха лестницы и пошли к дому через лужайку. Она вдруг резко остановилась и показала на большую спортивную машину, стоящую под навесом.
– Стало быть, он не уехал, – фыркнула она. – Спорю, этот притворщик устал и уснул с бутылкой водки в объятиях!
Дверь в задней части дома не была закрыта на замок. Карен толкнула ее и жестом пригласила меня пройти вперед.
– Вторая дверь налево ведет в солярий, – объяснила она. – Бар довольно большой. Приготовьте нам по стаканчику. Я приму душ и что-нибудь надену. Мне водку с мартини со льдом. Не ошибитесь в пропорциях: на восемь частей водки – одна вермута.
– Договорились, – сказал я, пожимая плечами. – А если я наткнусь по дороге на вашего парня? Что ему сказать? Что пришел снимать телефильм?
– Ограничьтесь тем, что всучите ему первую попавшуюся бутылку, – ответила она с олимпийским спокойствием. – Он провинился в том, что я уснула на пляже. Слышите шорох? Это с моего перламутрового тела тихонько слазит
