становится прозрачным, когда из-за листвы вдруг открываются далекие дали и высокие шапки гор; это когда горизонт вдруг начинает манить, а дорога звать куда-то вдаль. Осень – это чувство собранной спокойной решимости сделать что-то новое, прекрасное, еще пока неведомое и загадочное, но уже такое нужное. Осень – это не тоска по чудесам, а обутые на лавке у двери ботинки, это распахнутая на улицу дверь, это впервые одетые на руки перчатки и устремленный вдаль взгляд, затянутый дымкой предвкушения похода за мечтой. Вот такая она – осень. Именно такая.
Трава под ногами похрустывала; выпавшая роса заиндевела на листьях, стоило висящему за окном градуснику пересечь отметку «ноль», но дышалось легко, вкусно, спокойно. Мерцали над головой звезды – такие (или похожие) мерцают в каждом мире и напоминают о том, что этот самый мир бескрайний, бесконечный, неизведанный и манящий. Что горизонтов нет, а есть лишь пределы, которых хочется достичь; чувства, которые хочется испытать; неведомые дали, которые обязательно хочется увидеть.
Скоро сад укроется снегом, скоро скуются ледком лужи, скоро снова станет понятно, что время течет без остановки, и каждую минуту, каждый день видит лишь тот, кто действительно хочет его видеть.
Ночь. Из дверей тянет свежим хлебом и умиротворением. Болтает о чем-то телеведущий, взялась, наконец, за любимую вышивку Клэр, ведь ранее собственный график благодаря нашим заботам ей пришлось сдвинуть. Стынут в сумраке уже голые прутики-ветки, а нос все ненароком ожидает учуять, что в воздухе вот-вот запахнет жженым углем – так бывает холодными вечерами в русских деревнях.
Я вздрогнула, когда мне на колено что-то оперлось, но улыбнулась, когда поняла, что этим «чем-то» оказались две пушистые лапы, принадлежащие белому коту.
– И ты гуляешь по саду? Лежал бы себе на диване у камина, холодно ведь… – Михайло был согласен, что холодно, а потому просился на руки. – Ладно, забирайся, вместе посмотрим на звезды.
Я подняла его с земли, усадила на руки, аккуратно устроила собственный подбородок на мягкой макушке и принялась гладить белую шерсть.
Глава 3
Мы уходили на рассвете.
Упакованная Клэр сумка с продуктами стояла в коридоре, смешарик Ив терпеливо дожидался, пока мы с Тайрой посидим две минуты «на дорожку» в полутемной, залитой дребезжащим светом поднимающейся зари гостиной. Помолчим, подумаем, осознаем, что вновь пересекаем невидимую черту – ее всегда пересекают те, кто принял какое-либо решение, кто через секунду приготовился действовать, кто уже готов – занес стопу над мощеной кирпичом дорожкой, выщербленной ветрами. Тот, кто уходит, никогда не возвращается туда же – он возвращаются другим, пахнущим далекими запахами, наполненный новыми впечатлениями, возвращается к себе же, но уже в другое время.
Мы уходили с легким сердцем. Знали: в случае опасности всегда вернемся домой – в любой момент, в любое время, в любой миг. Мы никому ничего не должны, мы просто решились
