громовым голосом закричал на всю слободку:
– Пошто куражитесь надо мной?!
И тут же выступил на середину двора, с гневом обведя взглядом притихшую царскую челядь.
В мгновение ока наступила тишина. Опешившие девки остановились, а куры, которых больше никто не гонял, перестали кудахтать. Стрелки опустили луки и с удивлением уставились на князя Глинского. Челядь замолчала, а Государь… Очевидно, никак не ожидавший такого поворота дела, он молча стоял и смотрел на князя Глинского. Наконец понял, что сейчас взоры всех собравшихся обратятся уже на него самого, царь негромко спросил:
– Косьма, ты чего это… Забаву срываешь, а?
В ответ взбешенный до крайности князь вторично проорал царю в глаза:
– Пошто куражитесь?!
– Схватить собаку, – не замедлил с ответом царь.
Сразу с двух сторон на Глинского бросилось несколько человек. Но князь только повел могучими плечами, и те остановились, как вкопанные, не в силах сделать вперед хотя бы шаг. Знали: в злобе князь, как медведь, зашибет до смерти одним ударом.
– Схватить! Схватить собаку!
Лицо у царя от душевного напряжения сделалось красным, на лбу выступил пот, и даже показалось, что его сейчас хватит удар.
Князь Глинский вздернул бровью, криво усмехнулся и глубоко вздохнул. Гнев его уже прошел, и он, наконец, осознал, что натворил. Сопротивляться в такой ситуации не было никакого смысла. Да и незачем…
Враз его скрутили крепкие руки и поволокли на задний двор, где было ныне тихо и спокойно, но Косьма хорошо знал, что именно там находятся темница, где держали неугодных Государю холопов и пыточный застенок, где Малюта Скуратов издевался над приговоренными. Сейчас Малюта хворает. Уже третий день, как на люди не показывается. Но завтра-послезавтра этот душегуб встанет на ноги, и тогда…
Постояв в нерешительности несколько секунд, Государь махнул рукой:
– Конец забаве.
Челядь стала молча разбредаться в разные стороны, обсуждая выходку князя Глинского. А Иван Грозный, посмотрев в ту сторону, куда уволокли Косьму, грозно крикнул:
– Ну, завтра, строптивец, я с тобой поговорю иначе!
Князь Глинский уже не разобрал слов царя, но по тому, как сжались на его плечах руки опричников, понял: дело его плохо, эту обиду царь ему не простит.
Здравствуйте, девочки!
4
– Ой, Кирилл! – завизжала Женя и, подбежав к Руданскому, трижды крепко его поцеловала. А следом и Алла, радостно улыбаясь, обхватила Кирилла и со всей силы прижала к своей груди.
– Девчонки, девчонки, отпустите! – взмолился Руданский, не ожидавший такого жаркого приема.
– Я… я что говорила! – старалась всех перекричать Алла, – он обязательно придет. Ведь так? Ты, Кирилл, пришел на Айя в нужный час?
– Пришел, пришел, – ответил ей Руданский, – но вас, признаюсь,
