style="font-size:15px;"> Ратному казаку?
Ждет там его отрада,
Юная Аймигуль.
«Только вот не казачка!» —
Скажет казачий круг.
И не бывает иначе,
И не бывает вдруг.
Знает казак законы,
Но в сердце его – любовь.
Волны Кубани стонут:
«Старшим не прекословь!»
Не было в роду нашем
Басурманской крови.
Ждет тебя твоя Даша,
Суженой нарекли.
Что же в Тамани надо
Ратному казаку?
Там лишь его отрада,
Юная Аймигуль.
Вышел на круг казачий,
Высший казачий суд,
И обратился к старшим,
Слышал его весь люд.
Долго они решали,
После махнули рукой.
Любовь всегда побеждает,
Закон у любви такой.
Воля. Да, степь. Да, темень.
И на плетень куреня
Облокотился дед мой
Свою Аймигуль обняв.
Долина дольменов
В лесу стоят разрушенные стены,
С портальным входом и покатой крышей.
Монеты мы кидали в пасть дольмена,
Чтоб наши голоса господь услышал.
Кружилась голова, немели руки,
Отшельники курили фимиамы.
И кроме сердца затихали звуки,
И ждали люди просветленья манны.
Семь тысяч лет раскрашенное небо
Ожогами на коже проступало.
Семь тысяч лет творенье человека
В божественное сказка обращала.
Боялись, презирали, восхищались,
Взрывали динамитом, разоряли.
Такая человеческая слабость:
Сперва возвысили, а после развенчали.
Богов боялись и желали, только
Для связи с богом нам дольмен не нужен.
Горит огнем Всевидящее Око:
Он каждый день читает наши души.
Взгляни в себя! Снаружи внутрь! Поверь мне!
Дольмены у подножия Кавказа,
В реально существующее время —
Реально существующая сказка.
Лилит
По твоему следу, крадучись, падая,
Вставая, и вновь припадая к земле,
Идет женщина с виду больная,
Изможденная, и «не в себе».
Ее лицо плащом закрыто, бесформенным,
Серым, как большие крылья.
Она, не умеющая быть покорной,
Изнывающая, от бессилья.
Плетутся за ней, из века в век,
Как собаки на привязи, на людей не похожие,
Три ангела –
