лет назад пекли и продавали пончики. По поводу и без повода они с подружкой забегали туда и брали пакет колечек в липкой пудре. Кажется, и дядя Миша, любимец всех без исключения замоскворецких продавщиц, захаживал развесёлым молодцом в парное тепло заведения. А теперь вот – молодёжное кафе, вайфай…
Меняя руку с коробками пирогов, чтобы от бечевы не затекали пальцы, Софья почти что дошла до дома, когда в кармане загудел телефон. Звонила адвокат Елена Викторовна.
– Софьюшка! – бодро сказала она. – Я твоему владельцу автотранспорта, Никольскому, не могу дозвониться, а он мне нужен! Весь день звоню – недоступен. У тебя домашнего его нету?
– Сейчас скину, – ответила Софья и, отступив на край тротуара, к водостоку, гудящему ветром, остановилась. Снег стучал по коробке, и так же мелко, часто и вразнобой в виске задолбил пульс.
«Так, ну хорошо…» – вслух сказала Софья, чтобы прогнать необъяснимую тревогу. Отвела с лица мокрую прядь волос и вызвала номер Курта. Он и правда был недоступен. Не подошёл и на домашний. Ужас пробрался в грудь и тонко прищемил сердце. «Идиот! – бодрясь, выругалась Софья. – Эгоист безмозглый!» Считая, восстановила дыхание – вдох, выдох – и, закусив губу, позвонила брату. Этот бы хоть подошёл!
– Саня! Ты дома? – сказала она, услышав родной голос. – Умоляю тебя! Беги, пожалуйста, срочно к Курту и звони ему в дверь! Если откроет – перезвони мне сразу. Я еду!
Не совсем дома был Саня – но это и к лучшему. Будь он дома – ему бы уже не вырваться. За два года он крепко превысил лимит терпения жены. Теперь, чтобы исполнить обещанное, ему приходилось многое умалчивать и отчасти хитрить. Необходимость эта, как любой обман, наложила отпечаток на его слова и поступки. Теперь не всегда он чувствовал себя вправе поглядеть на человека прямо и настоять на собственном мнении, а всё чаще сокрушённо молчал.
Уже очень давно Саня обещал забежать к Николаю Артёмовичу, старику из соседнего дома, посмотреть забарахлившее инвалидное кресло, да и вообще проведать. Нарушенное слово угнетало его. Наконец, по завершении воскресного обеда с блинами и семейного просмотра скучнейшей мелодрамы, он решился и объявил Марусе, что у старика выпал винт из коляски, нужно срочно сбегать поправить, а то человек не может передвигаться.
Косматобровый Николай Артёмович был одним из подопечных, с которыми у Сани сложились приятельские отношения. Его подшефных объединяла общая черта – все они оказались никудышными воспитателями. Их дети, внуки и племянники вспоминали о них значительно реже, чем Саня, а то и не вспоминали совсем – до момента, когда настанет пора вступать в наследство.
После роковой травмы Николай Артёмович некоторое время пытался освоить костыль, но сдался и сел в коляску. А сев, обрадовался облегчению. Больше всего в случившемся Саню убивало, что теперь уже никогда старику не выйти на воздух подышать, не пройтись по знакомой улице «до булочной» – так он звал открытый на месте старинного магазина
