было во что бы то ни стало заставить Бондаря проникнуться важностью момента, и Голавлев делал все, что мог. Хотя ему казалось, что говорит он не то и не так.
Слов всегда меньше, чем чувств, которые ты пытаешься выразить. Пытаясь подобрать самые нужные, самые важные слова, Голавлев заговорил снова, и его лицо выражало все, что угодно, кроме начальственного высокомерия:
– Послушайте, капитан, не нужно ершиться. Постарайтесь понять: для нас очень важно, чтобы Пинчук-старший здравствовал как можно дольше, а его бизнес – процветал. Заметьте, он не просто случайный посредник, а доверенный человек Москвы. Причем весьма состоятельный: партия вооружения была приобретена на его собственные деньги. Иранцы действуют через аналогичную фирму, однако заплатят они не раньше, чем будет подписан договор, а договор находится на грани срыва. Американцы позаботились об этом. Не удивлюсь, если они предложат Пинчуку те же самые деньги, которые он рискует потерять.
– А я, – добавил Бондарь, – не удивлюсь, если подобное предложение уже было сделано и принято. Коммерсанты – ушлый народ. Ни за что не упустят своей выгоды.
– Маловероятно, но допустимо, – согласился Голавлев. – Это как раз еще одна причина, по которой вы должны стать ангелом-хранителем нашего бизнесмена. Человек, сломленный горем, способен наделать много глупостей. Постарайтесь, чтобы этого не произошло. Комплексы ПВО должны попасть по назначению. И те, которые приобретены одесской фирмой, и все остальные. Идет война. – На скулах Голавлева проступили и пропали желваки. – Это только кажется, будто бомбят Басру или Багдад. В действительности удары направлены по России.
– Пусть ярость благородная вскипает, как волна? – усмехнулся Бондарь.
– Выберите другой повод для шутки, и мы посмеемся вместе.
– Да уж поводов для шуток сколько угодно. Обхохочешься.
Мужчины остановились на продуваемой всеми ветрами площадке, откуда уходила вниз знаменитая Потемкинская лестница. Каждый, кто видел фильм «Броненосец Потемкин», неизбежно вспоминал эпизод с детской коляской, катящейся по этим ступеням от ощетинившейся штыками цепи солдат.
С самодержавием давно покончили, как, впрочем, и с пришедшим ему на смену социализмом. Вот только детская жизнь не стала цениться дороже. Люди, поднимающиеся и спускающиеся по лестнице, тоже мало изменились с тех пор. Разве что одеваться стали чуточку лучше. Радикальных перемен в их сознании не произошло. И, вздумай Христос совершить второе пришествие на землю, вряд ли его проповеди были бы услышаны и поняты лучше, чем три тысячелетия назад. Поэтому он никогда не вернется. Зато коляска с обреченным младенцем готова срываться с верхней площадки Потемкинской лестницы снова и снова.
Припустил холодный моросящий дождик. Голавлев торжественно раскрыл зонт и предложил Бондарю укрыться под матерчатым куполом, но тот отказался. Так и стоял с непокрытой
