сейчас он договорит – и все, хана». Черный воздел вверх длинные, бледные ладони, готовясь произнести последнее слово, которое сомнет, разметает врагов, превратив их в желе, развешанное по ветвям деревьев.
И упал.
Нефедову показалось, что из леса вылетела белая молния, которая поразила альва в голову, лопнувшую кровавым дождем. Нелепо мотнув руками, труп отлетел на несколько метров и упал прямо на спины сгрудившимся псам. Лязгая челюстями, те принялись ожесточенно рвать его на части, не замечая, что и сами разваливаются, превращаются в прах, разлетающийся под последними порывами ветра.
– Ласс! – позвал Степан, озираясь по сторонам. – Живой?
– Здесь, – устало отозвался его товарищ. Он сидел на траве и раз за разом втыкал лезвие ножа в землю, счищая с него чужую кровь. Старшина тронул его за плечо и тоже посмотрел туда, куда был направлен застывший взгляд альва.
Она была белой.
Замерев посредине поляны, волчица смотрела на Степана – зрачки в зрачки, не отрываясь, и вздыбленная шерсть на ее загривке постепенно укладывалась. Нефедов без страха подошел к ней, но только лишь протянул руку, как она отпрянула и одним длинным прыжком скрылась в лесу. Старшина сел и покачал головой.
– Вот оно как… – сказал он, глядя в землю.
Взвод уезжал. Солдаты уже погрузились в машины, бережно поставили носилки с ранеными. Альвы ушли раньше – повесили за спины винтовки и растворились в сумерках.
На рассвете Степан подошел к дому с голубыми ставнями. Он опустился на корточки, нашарил под ногой мелкий камешек и, несильно размахнувшись, кинул его в стекло – дзынь! Подождал немного, но все было тихо, никто не поглядел в окно. Нефедов постоял еще, потом пожал плечами и пошел по улице.
– Степан…
Татьяна, бледная, стояла, прислонившись к забору, и смотрела на него. Он подошел к ней и взял ее лицо в ладони. Погладил по щекам.
– Спасибо. Спасла.
– Ты… сразу знал?
– Сразу? – переспросил он недоуменно. Потом понял. – А, ну да. Как только увидел.
– И не сказал никому? – переспросила девушка недоверчиво. Степан спокойно улыбнулся.
– Зачем? Живете среди людей – ну и живите себе. Вас таких мало. Вон, даже священник – про тебя знает, а истребить не просит.
Степан еще раз погладил Татьяну по щекам. Потом вдруг, как будто решился – быстро поцеловал в губы и отвернулся.
– Прощай, Таня.
– Вернешься? Степан! – голос ее прозвенел перетянутой струной, чуть тронь – и оборвется. Но он не обернулся.
Скрипнул песок под каблуками сапог, и вечный «государев мужик» Степан Нефедов пропал в утреннем тумане, оставив за спиной успокоенно спящую деревню Грачи. Он шел, сжав губы, и холодная роса каплями стекала по его лицу.
Степан вышел на крыльцо и потянулся, щурясь от яркого света. Метель улеглась и теперь снежные сугробы,
