и два ранено.
Особенно тяжело пришлось роте, шедшей мимо холмов по шоссе: земля вдоль него раскисла от дождей, и машины могли двигаться только в ряд. Когда понадобилось быстрее доставить одного из раненых в госпиталь, танки под огнем были вынуждены остановиться и пропустить машину с истекающим кровью товарищем.[92] В ходе боя израсходованы 3/4 заправки горючего и У3 боевого комплекта. Потери противника можно описать словами «много пехоты и кавалерии». По горячим следам танкисты записали себе в этот день уничтожение 2 эскадронов конницы, 2 пушек ПТО и 4 пулеметов. Майор Петров в своем отчете аккуратно указал «уничтожение отдельных кавалерийских разъездов».[93]
Тем временем за ночь по двум мостам (железнодорожному и новому понтонному) реку продолжали переходить части франкистов. Они сразу укреплялись на горном кряже вдоль горы Похарес. Кроме того, в районе моста Сан-Мартин-де-ла-Вега мароканцы вновь смогли снять посты одним только холодным оружием – и без единого выстрела взяли мост под свой контроль.
После того, как об этом стало известно, майор Петров получил от Купера письменный приказ. Вместе с XII бригадой ему надлежало повторить вчерашнюю атаку на мост Пиндоке, одновременно поддержав огнем наступление «батальона Домбровского» на гору Похарес. После этого танки должны были около пяти километров проехать вдоль берега по узкой прибрежной полосе до моста Сан-Мартин-де-ла-Вега. В этом маршруте танки оказывались под артиллерийским обстрелом уже не с двух, а с четырех сторон – но при удаче это позволило бы одним ударом прекратить всю высадку.
Не очень понятно, на что рассчитывало начальство, давая такой приказ. Либо оно совершенно не представляло силу наносившегося франкистами удара, по-прежнему считая его отвлекающим, либо оно имело совершенно мистическую веру в силу танков. Последнее мало вероятно. Бои в Мадриде наглядно продемонстрировали силу артиллерии ПТО в борьбе с танками, о чем каждый раз при получении очередного приказа предупреждал Купера майор Петров. Ночью 12 февраля он заявил, что до захвата горы Похарес длинный рейд, ведущий его танки в огневой мешок, невозможен.
В его рапорте нет данных, каким образом на этот раз Купер сумел его «уговорить». Утром танки снова пошли в атаку. 4 батареи артиллерии, которые должны были сопровождать танки, не появились. Пехота XII интербригады, сопровождавшая танки, попала под накрывший их артиллерийский огонь, и, не имея от него укрытия, повернула назад. Как написано в отчете Петрова«…с открытием артиллерийского огня по танкам, пехота оказалась на 300 метров сзади ранее занимаемого положения. То есть вместо движения вперед ушла на 300 метров назад».[94] Дальнейшая атака всеми принявшими в ней участие простыми танкистами выделяется во всех отчетах и описывается как одна из самых страшных в жизни. «… Хотя был смелый, я тоже струсил. Когда мы брали реку Гвадораму, здесь было очень страшно. Первый день ничяво[95]. Второй погибло много товарищей, оставили
РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 711, л. 226.
РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 711, л. 374.
РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 711, л. 375.
Так у автора – командира башни С. Пахомова.
