с тобой насладитьсясветом весенней луны.
Светом… Весенней луны.
Прости за то, что не смог узнать
твой голос, запах и цвет твоих глаз.
Прости за то, что не смог угадать
твой греческий профиль и римский анфас.
Прости за то, что прошу простить
за то, что тебе не сказал привет.
Прости, я не буду больше пить
и по весне нарушать этикет.
Жутро
В утренних сумерках город лежит.
Неумолимо будильник звенит.
Я просыпаюсь… Иду… по коридору.
По холодному полу.
В жутком ознобе ржавой водой
прочь изгоняю сон.
Окна Малевича чёрной дырой
гонят меня – вон.
Я бы выпил вина, или просто поспал.
Но я должен уйти… Я уже устал…
Втиснут в холодный, душный троллейбус.
Еду туда, где весь день
буду бороться за план производства,
превозмогая лень.
Я бы выпил вина, или просто поспал.
Но я должен уйти… Я уже устал…
В душном салоне дух перегара.
Он никогда не умрёт!
Я не один – со мною на пару
мой солидарный народ.
Он бы выпил вина, или просто поспал.
Но он едет со мной, он тоже устал.
Он тоже устал, но едет со мной.
Мы мчимся куда-то с нашей страной.
Летнее соло луны
На стенах рубиновых скал
я видел игру огня.
Где май, догорая, вдыхал
свет уходящего дня.
С солью обветренных грёз,
умчавшихся в прошлое лет.
Под шелест юных берёз,
танцующих менуэт.
Там, в изумрудной купели
вязкой лесной тишины,
ветер играл на свирели
летнее соло луны.
В полночь немногим дано
видеть на звёздах слёзы.
Было и мне суждено
слышать поэзию прозы.
В танце небесных огней —
вечность летящего лета.
В праздник ночных королей
я упаду до рассвета.
Самые сильные крылья —
пламя весенних костров.
Их погасить бессильна
сырость осенних ветров.
Эти костры горели
в ночь уходящей весны.
Ветер играл на свирели
летнее соло луны.
Молитва
Смотри! Какая красная луна.
Смотри! Как ореол её прекрасен.
Смотри! Планеты, как осколки льда.
Их бесконечный путь опасен.
Наблюдая как плавится время,
в языках иезуитских костров,
ты узнаешь как чёрное племя
скоро выжрет его нутро.
И помилуй тебя Господь
строить
