С тем, конечно, условием, что производитель этот будет олигархом.
– Отпускает. А тебя Жак?
Трубка презрительно хмыкает, выражая наплевательское отношение к упомянутому индивидуму.
– Конечно. Думает, что я денег заработаю и к нему вернусь. Но я-то уеду с олигархом.
– Ты найди его сначала, этого мифического олигарха, – морщусь я.
– Да, они там на каждом углу валяются. Это же Куршевель!
В это мгновение я не предполагаю, какое бесчетное количество раз мне в последствии предстоит услышать эту коротенькую фразу, произнесенную с уважительно-восторженной интонацией. Аня обещает позвонить мне на следующий день и отключается. Я остаюсь наедине с своим горем. Передо мной стоит невыполнимая миссия, с которой не справился бы даже коротышка Том Круз. Моя задача – вытянуть из пышащей жаром духовки готовое блюдо под названием «месть» и припрятать его в холодильнике за баночками с горчицей и вареньем. Подавать сей кулинарный шедевр любимому мужчину будем, как и полагается, холодным. Эх, а как хочется вытащить противень раньше времени и надавать этим самым противнем по подлому темечку. Терпение, только терпение. Я убираю с монитора уличающие преступника строки, ополаскиваю стакан и встречаю Филиппа слегка неестественной, но все же улыбкой. Он делится со мной деталями встречи. Я слушаю в пол уха, не веря ни единому слову. Меня так и тянет ляпнуть какую-нибудь злобную глупость вроде «ну, что, банкир оценил твою интимную прическу?» Я борюсь с этим желанием, раздувая от внутренних усилий щеки.
– Ты все еще дуешься, amour? – замечает Филипп мои хомячьи щеки, – Я же быстро вернулся. Теперь мы проведем целый вечер вместе.
– За телевизором, – пыхчу я по инерции.
– А давай не будем включать телевизор. Поужинаем и пойдем в спальню. Правда на полный желудок лучше не ложиться. Пол часика передохнем на диване, новости посмотрим. А потом сразу в спальню.
Он обнимает меня и прижимается всем телом. От него исходит успокаивающее тепло и волнующий аромат Dior Homme. «Иуда» думаю я, отчаянно сражаясь с натиском слез. Мы едим розовую внутри говядину и подрумяненные гороховые стручки, запивая каждый своим вином. Филипп по уставу заливает мясо красным, а я вопреки традициям хлебаю свое любимое белое. Потом мужчина-повар моет посуду, замечая с улыбкой, что не каждой женщине везет так, как подфартило мне. Да, до недавнего времени я действиетльно думала, что мне повезло. Домашний рыцарь, который отлично готовит и не гнушится хозяйственными делами, молодой, состоятельный, нежный… мускулистый спортсмен 34 лет отроду! Кто бы мог подумать, что это сокровище делят со мной еще десяток француженок. Может, собраться всем на официальном уровне и решить, кому какая часть тела причитается? Даже не знаю, что в таком случае себе отхватить. Просто глаза разбегаются. Филипп, не подозревая о разрывающих меня противоречиях, заканчивает мыть посуду и устраивается рядышком на диване. Мы по заведенной традиции перевариваем ужин, совместив
