его слова о том, что я углубленно изучаю марксизм-ленинизм, сам далеко не дурак и собираюсь поступать в Университет. А затем и неожиданный вывод. Мудрец предвидел вперед на года. Людям с такими взглядами как у меня, (интересно, что он имел ввиду?) нельзя давать высшее гуманитарное образование, ибо позднее они могуть пробраться на руководящие должности в обществе. Каплан собрал комсомольское собрание отделения и предложил карать меня по всей строгости. Сестрички отказались. Тогда рассмотрение материалов перенесли на общебольничную площадь. Вот там меня исключили без проблем. Перестал существовать на свете комсомолец! Ай, яяй, яяй! «На широкой площади убивали нас. Но в крови горячечной подымались мы, но глаза незрячие открывали мы!» Вот и я тоже (с самыми советскими моими взглядями, со всем моим советским патриотизмом) выжил и, даже, «не убился, а рассмеялся». Прав оказался товарищ Альтшулер. Прокрался я хоть не в сияющие вершины, но во властные структуры, обманом проник в КПСС, без всякого обмана поступил и окончил бывший 2 Московский университет на факультете «Истории, обществоведения, теории государства и права.» Служил в системе Министерства внутренних дел по линии Уголовного розыска и системы исправления наказаний, работал заместителем директора школы и там же преподавал. Был искусствоведом и подпольным литературным работником. Оторвался по-полной! Ох! Прав был гражданин Альтшулер. Точно! Прокрался. Не сумел он и прочие Капланы перекрыть мне кислород! Kуда им, детям из сытых фамилий, бороться с городскими низами. Зря и пробовали.
Tеперь пора вернуться в далекие осень, зиму и весну 1965—1966 годов. Мы трепались с Буковским долгими вечерами не как друзья-товарищи. Был между нами незримый антагонизм, словно два противоположных полюса притягивались, а потом разряд. Cпецифика дурдома располагала к разговорам. Заметьте, мои позиции были строго марксистскими, а Володя излагал мне свои взгляды, с которыми был я категорически не согласен. Если подойти условно, были эти разговоры беседой народа и интеллигенции. Я излагал принятые в советском обществе взгляды с точки зрения жизненных потребностей советских людей, так, как их понимал тогда. А Буковский исходил из того, что народ сер, ничего в жизни не понимает и если его не привести к катастрофе, а страну на грань кризиса системного порядка, люди за стакан водки и кусок колбасы так и будут горбатиться на Коммунистическую партию. Тем, кто прожил 80—90 годы, не надо говорить о том, что это всё и произошло в действительности. Самым главным камнем преткновения был вопрос о свержении Советской власти. Согласитесь, для того времени тема была необычная. Я предлагал четко разграничивать Советскую власть и Коммунистическую партию. Советы, считал и считаю я, не есть орган, изобретенный большевиками. Вспомните лозунги времен Гражданской войны о Советах без коммунистов! А вольные анархистские Советы при Махно? Коммунисты
