очнувшись, не прервала его.
– Хосров, пойди отдохни. Если понадобишься, я позову тебя.
Когда Хосров вышел из комнаты, княгиня прошла в свою молельню. В этом доме, возможно, только эта женщина и предвидела наступающую бурю, а так как она не надеялась на людей и вправе была сомневаться в них, то бросилась на колени перед богом, чтобы оплакать ожидаемую гибель своей страны.
В это время князь Ашот со своими братьями Григором и Гургеном были заняты развлечениями. Узнав о случившемся и увидев освобожденных из плена заложников, они не только не взволновались, как их мать, а предалась еще большему веселью. На появление же князя Гургена, сына Апупелча, они не обратили никакого внимания. Они видели его мальчиком и сейчас не принимали его всерьез.
Но какая разница между нахарарами, владетелями этой страны, и бедным Овнаном! Простой горец в это время, собрав своих собратьев-крестьян, учил их воевать захваченным у арабов оружием. Он укреплял горные села, собирал запасы продовольствия и оружия, имеющиеся в Муше, и делал все это, не повелевая, как княжья, не силой, а действовал на них своим добрым примером, своим же трудом.
Глава восьмая
Крепость Кангуар
В то время, как княгиня Рипсимэ в замке Беркри изливала свою наболевшую душу перед богом, князь Ашот проводил время в развлечениях и пиршествах, Овнан продолжал укреплять родные горы, Вахрич наслаждался покоем в своей семье, – вдоль подножья горы Вараг, по направлению к городу Хою34, ехал задумчивый всадник, закутанный в серый плащ. Несмотря на то, что перед ним не было ни церкви, ни алтаря, а небо было покрыто тучами, он время от времени поднимал голову и тяжело вздыхал уверенный, что его никто не слышит.
Это был князь Гурген, которому стало тяжко в Васпуракане, и он решил как можно скорее покинуть страну, ставшую источником его несчастий. Хотя сердечная рана его была неизлечимой, все же он говорил себе: «Если бы мне хоть раз увидеть ее, если бы раскрыть перед ней мою сердечную рану, тогда я уехал бы к себе в Тортум и вместо счастья, о котором мечтал, провел бы остаток дней своих далеко от света, воспроизведшего меня, далеко от нее, без которой жизнь моя – вечное страдание…»
Дорога в такую непогоду была не из приятных, но для наболевшего сердца одиночество было так отрадно, что, когда Гурген доезжал до какого-нибудь села, то старался поскорей уехать, чтобы только не говорить ни с кем. Переночевав по дороге в нескольких селах, он доехал до Хоя, где дорога разветвлялась надвое, и тогда, вместо того, чтобы ехать на восток, он повернул на север и вскоре въехал в скалистую Андзевскую область.
Как ни сильно было в нем желание повидать еще раз Эхинэ, так же сильно он желал бежать от нее, чтобы не омрачать жизни любимой женщины неожиданным приездом. Но сила любви все же влекла его на север, в Кангуар.
Хотя сердце Гургена было полно высоких чувств, все же он не смог отказаться от искушения собрать сведения о князе Мушеге Андзевском, ибо жизнь его
Хой – город в юго-восточной части исторической Армении, к северу от озера Урмия.
