которым посчастливилось живыми выбраться «с другого берега». И вот теперь правительства европейских стран, наблюдая трудности, с которыми продолжала стойко сражаться Русская армия, хладнокровно прикидывала, какую ещё выгоду могли бы принести им проживавшие в принявших скитальцев страны русские переселенцы. Обсуждали на парламентских слушаниях список тех непривлекательных задач, которые можно было бы переложить на плечи прибывающих в их сторону военных беженцев, и выполнять которые зачастую гнушалось мало-мальски обеспеченное коренное население этих стран. Именно эти работы и планировалось поручить людям, у которых почти не осталось иного выбора, как браться за любое предложенное дело. Им, эмигрантам, оказавшимся вне Отечества. Настроения местного населения, часто подверженные быстроменяющимся политическим ситуациям и экономическим колебаниям рынка труда, были весьма неустойчивы и простирались от ностальгических вздохов о былом единстве славянских народов, до неожиданных истерик». /О.Г. Гончаренко, «Белоэмигранты между звездой и свастикой», Москва, «Вече», 2005 г., с. 47/.
Но, согласитесь, что условия для возникновения новых идей и создания на их базе общественных организаций идеальные по российским меркам, по тем меркам, которые эмиграция насаждала в России, будучи у власти: «Творец должен быть голоден, оборван и грязен, иначе он не будет творить». Этот постулат многие вынуждено «отъехавшие» из России распространяли в ней и на пролетариат, и на солдат, и на крестьянство, и на интеллигенцию.
Условия за рубежом для развития творчества у русской эмиграции были идеальными. Головы эмигрантов хорошо проветрились ещё на Родине. В основном это были, правда, головы бывших военных, разом вспомнивших напутствие покойного императора Всероссийского Александра III: «У России есть лишь два надёжных союзника – её Армия и Флот, а все остальные обязательно и многократно предадут». Из литературных источников так выходит, что Александр III был последним почитаемым царём, так как на дух не переносил свою вечно просящую и алчную родню, как и прочую челядь, обходился с ней весьма холодно для пользы государства. Но дело не в царе и не в правительстве, дело даже не в предательстве России, дело в политическом мышлении. А каким было мышление носителей власти самодержавного режима и рождённого им Временного правительства прекрасно показали И. Ильф и Е. Петров в своих вечных творениях «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Председатель дворянского собрания Киса выразился предельно точно о дворянской власти: «Брильянты в стул». Стулом, как известно, ещё называют и гавно. То есть у российских политиков всегда была проблема с пониманием того, ради чего они живут. А ради кого их вообще никогда не интересовало, так как своё гавно для них всегда было первично. Думаете хамим, но посмотрите как начался XXI век в России. Тёща Кисы прятала брильянты в свой родной стул, нынешние тёщи Кис всё прут и вывозят за границу… поумнели за 100 лет.
Что касается большевиков, то в наведении
