где большинство членов жили в стране опыта, но деньги получали из-за «бугра».
Сначала министр расценил это дополнительное назначение, как возросшее к нему доверие, но по мере знакомства с внутренними делами стал понимать, что влип, попался в капкан так, как, наверное, после Канариса* ещё не попадал никто. Хотя в начале XXI века ещё какой-то англичанин заметался в хаосе войн, затеянных США и Англией и видимо знающий их настоящие причины, отличные от тех, что снесли 11 сентября американские небоскребы, и вскрыл себе вены – это был знак.
Министр вдруг до мурашек на коже понял, что в стране, где внутренняя безопасность свелась к уничтожению проживающего в ней народа, он занял две «расстрельные» должности.
Если он будет поступать по совести, его «забьют» как «козла отпущения» за плохое руководство партией. Если он начнёт, следуя целям партии, истреблять свой народ, то его казнят как «врага народа», как министра, неправильно понимающего задачи партии. От открывшейся ему печальной реальности министр впал в глубочайшую тоску и перестал работать совсем. Собственно «друзьям» это и было нужно. Они лишний раз доказали, что русские не держат удар. Следовательно, их можно ставит что-либо возглавлять, но управлять дано другим. А министру, лидеру партии подарили санаторий для поправки здоровья. Он подарок принял, став совсем ручным.
Глава девятая. Диктатура на острове
Скульптор не приказывал, он указывал путь, причём всем, но, вот беда ориентиры видели только достойные.
Первое, что сделал Диктаткрат, так это, самое простое: провёл перепись всего того, что оставил ему на острове Демонкрат. Не густо. Хозяйство было подорвано основательно.
Пират и Ваня сидели, потупив очи, и уже не пили, а только пригубляли ром из пластмассовых стаканчиков. На месте прежде зелёной макушки острова зияла «чёрная дыра», в которой булькали «слёзы Демонкрата». Кругом валялось много разного мусора, оставленного воюющими ватагами в переходный период, то есть в тот период, когда Демонкрат рыдал, а Скульптор оставил их без своего догляда. Тела убиенных лежали повсюду. Их число равнялось числу оставшихся в живых. Это, пожалуй, было единственным равенством между ними. В остальном же они сильно отличались. Например, одежда на убиенных лучше сохранилась, особенно на тех, кто геройски пал в самом начале баталии. Впрочем, и тела убиенных, и тела живых не разлагались и не смердели по причине наступления зимы и прежнего питания насыщенного консервантами.
Диктаткрат велел Пирату переписать всех: ФИО, национальность особо, род занятий и прочее. Оказалось, что некоторые национальности выбыли. Диктаткрат не был садистом, он оживил убиенных. Пират облегчённо вздохнул. Он видел, что вытворяли эти ватаги друг с другом во время переходного периода, и не хотел такого пополнения для своих пиратов. Его пираты были всё-таки джентльменами, а эти более напоминали проходимцев. Они и прошли из демократии прямо в диктатуру.
