парней и девок провалила. Какой-то отстало́й хриплым, нестройным голосом запел под окнами:
Я тетерку гоню,
Полевую гоню:
Она под куст,
А я за хвост!
Авсень, Таусень!
Дома ли хозяин?
– Мать Пресвята Богородица! – всплеснув руками, вскликнула Аксинья Захаровна. – Микешка беспутный!.. Его голос!.. Господи! Да что ж это такое?..
Пьяный голос слышен был у ворот. Кто-то стучался. Сбежав в подклет, Аксинья Захаровна наказывала работникам не пускать на двор Микешку.
– Хоть замерзни, в дом не пущу. Не пущу, не пущу! – кричала она.
Заскрипел снег под полозьями. Стали сани у двора Патапа Максимыча.
– Приехал, – весело молвила Аксинья Захаровна и засуетилась. – Матренушка, Матренушка! Сбирай поскорей самоварчик!.. Патап Максимыч приехал.
В горницу хозяин вошел. Жена торопливо стала распоясывать кушак, повязанный по его лисьей шубе. Прибежала Настя, стала отряхивать заиндевелую отцовскую шапку, меж тем Параша снимала вязанный из шерсти шарф с шеи Патапа Максимыча. Ровно кошечки, ластились к отцу дочери, спрашивали:
– Привез гостинцу с базару, тятенька?
– Тебе, Параня, два привез, – шутил Патап Максимыч, – одну плетку ременную, другу шелковую… Котору прежде попробовать?
– Нет, тятенька, ты не шути, ты правду скажи.
– Правду и говорю, – отвечал, улыбаясь, отец. – А ты, Параня, пока плеткой я тебя не отхлыстал, поди-ка вели работнице чайку собрать.
– Сказано, уж сказано, – перебила Аксинья Захаровна и пошла было в угловую горницу.
– Ты, Аксинья, погоди, – молвил Патап Максимыч. – Руки у тебя чисты?
– Чисты. А что?
– То-то. На, прими, – сказал он, подавая жене закрытый бурак, но, увидя входившую канонницу, отдал ей, примолвив: – Ей лучше принять, она свят человек. Возьми-ка, Евпраксеюшка, воду богоявленскую.
Аксинья Захаровна с дочерьми и канонница Евпраксия с утра не ели, дожидаясь святой воды. Положили начал, прочитали тропарь и, налив в чайную чашку воды, испили понемножку. После того Евпраксия, еще три раза перекрестясь, взяла бурак и понесла в моленну.
– В часовне аль на дому у кого воду-то святили? – садясь на диван, спросила у мужа Аксинья Захаровна.
– У Михайла Петровича у Галкина, в деревне Столбовой, – ответил Патап Максимыч.
– Кто святил? Отец Афанасий, что ли? – спросила Аксинья Захаровна.
– Из острога, что ли, придет? – молвил Патап Максимыч. – Чай, не пустят?.. Новый поп святил.
– Какой же новый поп? – с любопытством спросила Аксинья Захаровна.
– Матвея Корягу знаешь?
– Как не знать Матвея Корягу? Начитанный старик, силу в Писании знает.
– Он самый и святил.
– Как же святить ему, Максимыч? – с удивлением спросила Аксинья Захаровна.
– Как святят, так и святил. На Николин день Коряга в попы поставлен. Великим постом, пожалуй,
