с нарезанным хлебом и сыром по краям.
– Бывают такие люди, которые боятся проявить чувство на людях в отношении с детьми, – сказал священник. – Возможно, из-за этого он редко с тобой видится.
– Не думаю, – сказал Вар. – Сколько себя помню, я видел его раз, а может два в год. Однажды, когда меня учили фехтовать, мне тогда было тринадцать лет, и это было в самой большой бронзовой галерее, точно. Он зашёл, посмотрел секунду на меня, и ни слова не сказав развернулся и ушёл. Больше в этот год я его не видел.
– Печально! – сказал Финиган, сделав глоток.
– Это ещё ничего, я тогда так расстроился, что целый год уделял всё своё свободное время фехтованию. Думал, что я всё делаю неправильно, раз отец не обращает на меня внимания.
– Ну что сказать, – развёл руками священник, – ты вырос и теперь всё изменилось!
– Я бы так не сказал… Если бы я не хотел угодить отцу, мы бы не сидели в этой таверне.
– И не могли бы насладиться этим красным, неразбавленным чудом! – добавил, пригубив Финиган. – Ты завтра пойдёшь на прогулку с дочерью вождя?
– Почему нет! Неплохой повод разузнать обстановку.
– Этот скрипач лишён всякого чувство ритма! – возмутился Финиган, поставив сосуд.
Через некоторое время, к ним подошла девушка с кувшином красного и наполнила опустевший кувшин на столе.
– Я забыл тебе сказать, – упомянул Вар. – Вчера утром заходил Тэкар, он отправился дальше на поиски Дагоры. Его время, как свободного, ещё не прошло. Я пожелал ему удачи от нас двоих.
– Хороший он человек, только не умеет спорить, – сказал священник.
– Когда он уходил, он был в твоей жёлтой накидке!
– Значит, ты ещё мало выпил, раз помнишь это, – произнёс Финиган, наполняя доверху чары.
Музыканты играли песню о тяжёлой судьбе лесоруба, время шло незаметно. Когда начали расходиться люди, Вар помог священнику подняться и дойти до его комнаты.
– Спи старый медведь, – сказал Вар, закрывая дверь.
Уютные комнаты. Каждый последующий день до этого, заканчивался почти одинаково, только сегодня священник впервые позволил себе выпить лишнего. Пожалеет или нет, он узнает об этом завтра.
Старая кобыла тащила свою ношу, повозка скрипела и медленно двигалась вперёд по большаку. Цурин открыл глаза. Боль в плече и груди была не выносима. Попытался приподняться на локтях и осмотреться, не вышло. Издав глухой стон он опустился.
– Лежи и не беспокойся, – сказал кто-то хриплым, старческим голосом.
Цурин постарался повторить свою попытку, обернулся. На вознице сидел старик. Цурин почувствовал как всё плывёт, через мгновение он опустился и его снова поглотила тьма.
Сквозь тьму донеслось хриплым голосом. – Не вздумай умирать! Мы уже приехали. Тьма сменялась болью и как будто не его криком. – Где я? Тьма, яркий луч бьёт в лицо. Потом опять тьма, этот приятный голос. – Он поправится, дедушка?
