Когда будет на нашей улице праздник, то-есть, на улице прямодушных и пряморазсудных людей?
31-го.
Кажется, никогда. Едва ли не другой раз обчелся я, как с вами в Петербурге, предложением своим писать русские статьи о Польше. Нас морочат, и только; великодушных намерений на дне сердца нет ни на грош. Хоть сто лет он живи, царствование его кончится парадом, и только. Меня уныние и злость одолели: Карамзиным вылил всю душу; тебе некогда. Прости! Когда скажу России: «Прощай»? Право, надобно. Холопами быть прискучится: это хорошо изредка, в праздничные дни, а для насущного – тяжело.
Стурдза – действительный, Северин – статский. Кажется, милостей только и было. Вчера государь открыл бал у Заиончековой с княгинею Łowicz. Жуковского обними. Надеюсь, что он чрез меня едет в Европу. По тому, что я вчера слышал, выбор предводителя еще хуже первых моих предположений и может иметь дурные последствия. Умы наморщены, хороший выбор мог их разгладить. Того и смотри, что начнут рожи делать.
297. Тургенев князю Вяземскому.
1-го сентября. [Петербург]..
Спасибо за два письма: от 20-го и 21-го августа. Вчера исполнил твое поручение и говорил с Графом Кочубеем о племяннике Николая Николаевича. Он знает уже о намерении графа Сен-При идти в отставку, но знает уже и о другом кандидате, которого государь назначает на его место. «Кого?» спросишь ты. – Военного. Так сказал мне граф Кочубей, не назвав его и сожалея, что не может употребить Василья Сергеевича. Скажи Николаю Николаевичу, что я еще более сожалею, что не удалось сделать ему угодное. Впрочем, это может быть и к лучшему для Василья Сергеевича, ибо он наследовал после сварившейся тетки тысячу душ, принялся за экономию, но не разорительную, а бережливую и мог бы снова построить наследство на воеводстве.
Записки Храповицкого со временем можно списать для тебя, но не теперь, ибо много хлопот и от одного экземпляра; впрочем, и с копиею нужна большая осторожность.
Мы здесь видим Кирову в ваше окно и слышим о ней вашими ушами, но ты один почти передаешь нам звуки оттуда, да и ты не сказал мне о конгрессе, или свидании в Троппау. Дипломаты наши в тон же неведении, ибо курьеры их пристают у вас. Я надеюсь, что государь скорее других согласится на издание журнала ваших прений, но надобно, чтобы воля его была дено выражена, ибо иначе здесь испугаются и самого намерения. Пока государь с вами, то можно бы, кажется, показав ему prospectus, представлять ему каждый раз, если не самые пиесы, то, по крайней мере, оглавление книжки и довести о сем до сведения здешних архи-ценсоров. Это послужило бы в пользу и нам, сидящим во тьме и сени, и скуке смертной, и приучило бы уши наши в русским отголоскам конституционных прений. Почему бы, кажется, не почитать вас совершенными иностранцами? Вы в полной мере этого достойны. Англинские прения, и самые скандалезные, печатаются в наших листках, и ценсоры ни мало не морщатся.
Сейчас еду, если отпустят, в Царское Село и в Павловск с отставленным от театра Плещеевым. При сем письмо от Карамзина, вчера полученное. Вчера же отправил
