до весны не расставаться! После чего, радостный весь такой, удалился. Уже не спится медведю, ждёт от зайца очередной подлянки. И точно! К вечеру ближе стук в окно. Открыл косолапый, а там заяц, собственной персоной. Не поверишь Миша, – говорит. Вот только лису встретил, заспорили про тебя. Она утверждает, что однажды зимовала у тебя в берлоге, и у тебя дома от печки горячо. Так что, горячо? Медведь и повёлся. Да нет, – говорит, – Не горячо. А если будет горячо… Тут его заяц и приколол. Коли, говорит, тебе будет горячо, то смело перекинь хер через плечо. 3начительно полегчает. Рассмеялся и убежал. Восстал тут медведь, oтложил сон, расстался с его аксессуарами в виде постельных принадлежностей и пробки, да смастерил за ночь перед дверью яму-ловушку. Накрыл её тщательно, следы затёр, сам в кровать лёг для близира. Утром стук в окно и заячий голос: Тут, тук, тук! Кто в теремочке живёт и официально всем сообщает, что целую зиму сосёт? Могу вам предложить широкое поле деятельности в этом направлении ваших талантов! Рассмеялся, да уйти хотел. Но слышит, медведь с кровати говорит: Слышь, косой! Я пред тем как на зиму спать залечь, практически, всем и всё прощаю. Сам понимаешь. Зима, охотники. Можно и до весны не дожить. Так что я заранее. Там вон, с внешней стороны, на порожке я для тебя один новый прикол записал. Возьми, и давай до весны расстанемся. Заяц очень обрадовался. Ловко он медведя почти до полусмерти внаглую затрахал, все мозги ему наизнанку вывернул! Подбежал к порожку, листок взял и в яму провалился. А медведь дверь открыл и говорит: Читай, мелочёвка, написанное. Перепугался заяц до одури. Одно дело, бесплатно борзеть, другое, коли расплачиваться самому придётся. Типа: Боксёру любой обидные слова сказать может. Только потом устанет вспоминать, что именно он сказал! Так что читает заяц: Научился блатовать, научись синдиреича сосать. Тренируйся! И ушёл в избушку, заяц потом ещё долго стонал и кричал: Миша! Гадом буду, в последний раз, сейчас то-есть, я к тебе извиняться пришёл! Прости подлеца!
АНГЕЛ
По небу полуночи ангел летел. Путь был не близкий. Два широких крыла медленно и тяжело рассекали пространство. Искрящаяся ледяная мгла вокруг, морозное чёрное небо со звездами вверху и покрытая снегом, почти лишённая каких-либо ориентиров земля внизу. Настроение не было плохим, оно было очень плохим. Кому интересно получать накануне светлого Христова праздника втык от дежурного архангела. Форма одежды, мол, не соотвествует установлениям. Маховые перья не набриолинены, туника лишена знаков отличия и наград, а путевые сандалии не только не надраены, так ещё и плохо закреплены. Архангел так разорался, хоть святых выноси. В смысле, мощи! От позора и поношения! И пообещал перевести из ангельского чина в разряд угодников, или даже святых! Что б ему ни дна, ни покрышки! И архангел какой-то жиденький. Не то, что бы сам Гавриил, или Михаил. Так! Мелочь пузатая. По выслуге лет в такие чины вышел. Это ж надо! Нимб пятизвёздочный с огоньками
