гор. Я быстро спрятал подарок и отошел в сторону. Мимо с дикими воплями пробежали теплушники. Их паяльные лампы извергали огонь. Они быстро догнали убегающих и, завалив их на землю, огнедышащим оружием превратили в большую грязную лужу.
– Мерзавцы! – я плюнул и пошел в Воркуту.
4
С тех пор прошло много лет. Я получил диплом, закончил институт и академию, и напрочь забыл о нелепом происшествии. Из меня получился неплохой геолог, всей душой влюбленный в разнообразную тектонику нашей планеты. Закончились мои университеты, и начался практический этап жизни. Но с перстнем, полученным от деда Мороза, почему-то не решался расстаться и всегда носил с собой как талисман.
Видимо, перстень был необычным и притягивал чудеса, но однажды со мной опять приключилась интересная история. Я тогда работал полярником в Арктике. Наша интернациональная группа из восьми бородатых специалистов кочевала на дрейфующих льдах в районе Северного полюса. С нами делила все тяготы суровой заполярной жизни повариха! Знаю, женщина, пусть даже не на корабле, а на льдине, это к несчастью. Но длительная командировка вынудила нас, закоренелых холостяков, нарушить древнее табу. Сорокалетняя алеутка из Нарьян-Мара, с румянцем, от которого можно было прикурить, готовила нам обеды и отдавала по ночам тепло своего тела каждому по очереди. На этот случай у нас имелся график телесного теплообмена. Мы называли узкоглазую женщину ласково «Краснощечкой», а она нас, в зависимости от ситуации, – и «моржами», и «оленями», и «троллями». Вообще, в команде царил юморной и дружелюбный климат, а отношения сложились почти родственные.
Нет, не Краснощечка попала в наши ряды, а скорее мы вторглись на ее территорию. Это было ее рыбное место. Здесь она подолгу охотилась, затем нагружала с верхом сани добычей и уезжала на собачьей упряжке домой – в родное стойбище на побережье Баренцева моря. У алеутки к каждому из полярников был индивидуальный подход, и это нам нравилось. Она не просила зарплату, а просто помогала в быту, делилась знаниями, добротой и лаской. Краснощечка даже не значилась в списках, и на большой земле про неё ничего не знали.
Я хорошо помню, как мы познакомились с Краснощечкой. В тот явно аномальный день компас вывел нас к снежной избушке на медвежьих лапах, из трубы которой тянулся легкий дымок. Мы заглянули, но внутри никого не было. Огонь в печке, разбросанные по полу рыбацкие снасти и шкуры говорили, что хозяин куда-то отлучился и вот-вот появится. Мы сели на рюкзаки и стали ждать. В тёплой избушке нас разморило. Начальник экспедиции норвежский еврей профессор Ингвар Ич стал клевать носом. Глядя на босса, мы тоже зажмурились, опустили бородатые головы на грудь, захрапели и зафыркали.
Вдруг нерадостный шум снаружи заставил всех встрепенуться и насторожиться. А, между делом, тревожный шум нарастал. Не сговариваясь, мы вскочили и бросились вон. То, что мы увидели, заставило нас, заслуженных академиков и циничных атеистов, по-детски удивиться и обалдеть. По заснеженной долине неслись сани в собачьей упряжке,
