её убранством и какой-то благодатной атмосферой, которая ещё теплилась в памяти из далекого детства, когда я увидел выброшенный семисвечник. Это было яркое событие, но не такое, после которого появляется твердая, непоколебимая вера. Снова побежали будни со своими заботами и суетой. Влюбленностями и расставаниями, опытами дружбы и разочарований…
Я ощущал себя одиноким и не защищенным, мне казалось, что в мире нет моего места потому, что я учился не там, где мне хотелось, а там, где хотел отец, жил не с мамой и отцом, а с отцом и его новой женой. Вглядываясь в ночные окна квартир алмаатинцев, моё сердце сжималось до боли от ощущения, что для меня недосягаема такая жизнь, которая протекает за этими окнами. Материя и материализм, пропитавшие холодком почти всё моё сознание, порой пугали меня безысходностью бытия. « И если потом, после жизни, для человека ничего нет, то нужно здесь, и сейчас, брать от жизни всё», – так рассуждали многие знакомые ребята и девушки, но я так не думал и так не поступал.
Потом была срочная служба в пограничных войсках. Однажды, в составе разведывательной группы, я преследовал уходящего в Китай нарушителя. Ситуация складывалась так, что стрелять было необходимо, иначе бы он ушел, и я выстрелил. Нарушитель был ранен мной в левую ногу, мы его задержали. Буквально на следующий день я получил ранение в коленную чашечку левой ноги и вертолётом был доставлен в госпиталь в Алма-Ату. После длительной операции под общим наркозом, чашечку заменили искусственной, я не вставал с постели целый месяц и от боли кусал подушку до перьев, а потом еще, как ребёнок учился заново ходить.
Почему со мной это произошло, я знал точно, и впервые говорю это тебе! Когда я стрелял в человека, пусть по приказу, пусть по уставу, должен был жалеть его и внутри где-то, не хотеть этого делать. А я хотел… «Зуб, за зуб, глаз, за глаз, нога за ногу!» Я не стал инвалидом, хотя многие после таких операций становятся. Я не комиссовался, хотя мог бы. Я не взял в руки палку-костыль, хотя нога болела, (напоминает о себе на погоду, иногда, и сейчас) я продолжил службу и стал офицером и служил ещё тринадцать лет. Но службу я сменил на ту, которая спасает людей. И теперь я рисковал собой ради других и всегда помнил: «Зуб, за зуб, глаз, за глаз, нога за ногу!» На тушении крупного пожала на нефтеперерабатывающем заводе в Самаре, рядом обгорел и потом умер зам начальника пожарной части, в облаке газа на моих глазах погибла лаборантка, а меня Бог хранил, я знал Его пусть ветхий (старый) закон, но закон, который работает: «Зуб, за зуб, глаз, за глаз, нога, за ногу!» Откуда это появилось во мне, я не знаю, но только мне стало легче жить. Это ещё не была благодать, но было приближение к ней. Это не было еще верой в Бога, но это был опыт. Опыт приобретения на собственных ошибках навыков духовного сосуществования в социуме. Сложно сказал?
– Нет, я поняла! Получил опыт, как жить среди людей по-хорошему для них и для себя.
– Правильно поняла! Ты, что философом была в прошлой жизни?
– А, что такое возможно?
