этом сладострастно поедает ближнего. И эта проблема повсеместна! Сколько людей, позиционирующих себя православными, мучают близких и просто знакомых своими фокусами и нетерпимостью, бесконечными попытками ввести всех в удобные рамки постов и утренних-вечерних правил!.. А потом яростно обвиняют окружающих в том, что те искушают и вводят в ярость, гнев и злость их, несчастных «праведников», вынужденных терпеть гниль и суету безбожного мира!..
Так и Ольга Петровна Мордовцева. Несомненно, она не пропускает ни одного постного дня, ни одной праздничной и воскресной Литургии. Но зато осуждение, презрение и деятельная нелюбовь к окружающим бьют из нее, что называется, фонтаном. Особенно достается ближайшим родственникам: мужу – «дураку», золовке – «развратнице», дочери – «дитяти неразумной и ничего не понимающей, которую все хотят совратить и сбить с пути истинного», наконец, несчастному зятю, главному герою повести доктору Николаю Поволжину. Последний, едва обвенчавшись с Викой Мордовцевой, немедленно зачисляется ее маменькой в презираемый круг «похотливых кретинов», к которому, по мнению «благочестивой матроны», принадлежат все мужчины. Фурия Ольга Петровна становится сладкоголосой птичкой лишь со священником – человеком, перед которым она лебезит… впрочем, лебезит только до известных пределов и единственно потому, что придется ему в чем-то потом каяться на исповеди. Как только мнение о. Никодима, основанное на учении Святых Отцов (на которых он прямо и ссылается), начинает идти вразрез с капризами и иллюзиями Ольги Петровны, она немедленно вступает в яростный спор.
Особенно это касается «полового вопроса». И здесь автор опять-таки нащупывает болевую точку, актуальную в любую эпоху, и особенно – сегодня, спустя более чем полвека после первой публикации повести. Тема плотской любви в христианстве – одна из самых тонких, сложных и одновременно – закрытых, ошельмованных, чаще других понимаемая и толкуемая неправильно (порой и священнослужителями). Мы живем в безнравственную эпоху, в эпоху «свершившейся сексуальной революции», когда понятие греха практически утрачено, а чистота вызывает скорее насмешку, чем уважение и благоговение. Напомним, что в начале XX века, когда происходит действие повести, ситуация была ненамного лучше: нравы, особенно в больших городах, тоже были весьма распущенными, постоянно росло число супружеских измен, разводов, растлений невинности. Поэтому пуританская строгость Ольги Петровны, которую она внушает дочери, на первый взгляд понятна. Но как только мы обнаруживаем, что «воспитание», полученное в данном случае Викой, приводит сперва к смехотворным и нелепым ситуациям, а вскоре – к обоюдным незаслуженным страданиям молодых супругов, впору задуматься.
В наше время трудно представить себе девушку, которая не просто сохранила чистоту до свадьбы (это, между прочим, является нормой!), но и осталась до венчания в неведении, что́ же происходит между мужем и женою наедине. Да, такая героиня – анахронизм. Но вот девица морально
