глиссаде снижения Павел сбавил темп подкачки топлива – двигателю не требовалась полная мощность. Выполнив посадку, зарулил на стоянку. А когда покинул кабину, рука буквально повисла бесчувственной плетью – ни поднять, ни пошевелить.
Почти неделю он потом приводил ее в порядок: делал массаж, прогревал, обкладывал на ночь компрессами…
Вспоминая об этом случае, Беляев с завидным упорством продолжал каждодневные многочасовые тренировки по восстановлению травмированной ноги. Было невыносимо больно, но он терпел и занимался. Когда совершенно не оставалось сил, он падал на диван и полчаса отдыхал. Потом снова принимал стойку на одной ноге с гантелями в руках. И так три недели подряд.
В апреле он снова появился в кабинете у хирурга. Тот сделал рентгеновский снимок и, не дожидаясь, пока высохнет пленка, стал у окна рассматривать последствия сложного перелома. И удивленно проговорил:
– Вы победили, голубчик, – нога практически здорова.
Но лечение продолжалось: специальные грязевые ванны, комплекс упражнений, компрессы… Потом строгая медицинская комиссия.
И наконец, единодушный вердикт: «Годен к обучению в отряде космонавтов».
Отпустив всех специалистов по домам, Королев остался в сборочном корпусе один. Аварийная бригада наладила электрику – под потолком снова ярко горели все лампы и прожекторы, освещая стоявший посередине космический корабль.
Сергей Павлович неподвижно сидел за столом. Прямо перед ним на чертежах лежала докладная записка, составленная Борисом Евсеевичем по результатам проверки электросистемы корабля. В результате замыкания выгорела одна из шин, на замену которой ушло несколько часов работы. Теперь корабль вновь был исправен, и Главный решил дать людям передышку.
Медленно поднимая голову, он осмотрел свое детище снизу до самого верха. Тяжелый «Восход-2» выглядел внушительным даже внутри огромного сборочного корпуса. Сидевший под ним Королев казался маленьким и беспомощным человечком.
– Ну мы еще посмотрим, кто кого, – сказал он, надевая шляпу и поднимаясь со стула.
Пока он шел к выходу, под потолком корпуса носилось эхо его шагов. Когда за Главным конструктором закрылась дверь, основной свет погас. Вместо него включились фонари дежурного освещения.
В корпусе впервые за последние три недели установилась абсолютная тишина…
Погода испортилась: заморозки сменялись ледяным дождем и холодным ветром; солнечных дней почти не было.
Покончив с теоретическими занятиями, Леонов шагал по своим делам мимо открытой спортивной площадки. И вдруг остановился – в секторе тяжелой атлетики он заметил знакомую фигуру.
– Паша! – воскликнул он, приблизившись к Беляеву. – С возвращением тебя!
Узнав голос бывшего напарника, тот даже не повернул головы. Как тягал в приседании штангу, так и продолжил.
Улыбнувшись,
