спросил он.
– Э-э, понимаете, я написала детектив, – потрясла я красной папочкой, – «Чужая кровь» называется, вроде ничего получилось, может, подойдет?
– Так вы автор? – уточнил секьюрити.
Внезапно я ощутила прилив необычайной гордости.
– Вы автор? – повторил мужчина.
– Да! – радостно ответила я.
– Ступайте во второй кабинет налево, – сообщил охранник и потерял ко мне всякий интерес.
Я дошла до нужного места и поскреблась в дверь. Никакого ответа. Пришлось приоткрыть створку и просунуть голову в комнату. В маленьком помещении, больше всего похожем на спичечный коробок, стояло впритык друг к другу два письменных стола. Все остальное пространство было завалено книгами. Тома в разноцветных обложках лежали на подоконнике, громоздились стопками на полу, красовались на стеллажах и буквально падали со столов.
– Простите, – проблеяла я, обращаясь к молодой женщине, уткнувшей нос в компьютер.
– Ну, – буркнула та, не поднимая головы.
– Я написала детектив.
– Олеся Константиновна, – прозвучал ответ.
– Нет, меня зовут Виола.
– Вам следует подождать Олесю Константиновну, – сообщила девушка и весьма нелюбезно добавила: – В коридоре.
Я собралась выйти за дверь, но тут в комнатушку влетела женщина, маленькая, щуплая, рыженькая, страшно похожая на юркого подростка. Она ужом ввинтилась за письменный стол и выжидательно посмотрела на меня.
– Вот, – залепетала я, – романчик детективный, «Чужая кровь», жутко интересный, подружкам нравится.
Без тени улыбки Олеся Константиновна сказала:
– Давайте.
Дрожащей рукой я протянула папочку. Редактор взяла ее.
– Мы не комментируем отказ. Если ваша рукопись будет принята, сообщим.
Потом она ловко зашвырнула «Чужую кровь» за спину. Я проследила глазами за полетом рукописи и увидела, что в правом углу, за столом высится гора разномастных папок, моя самым чудесным образом оказалась сверху. Олеся Константиновна уставилась на меня круглыми карими глазами.
– Это все? – растерянно спросила я.
Она кивнула.
– Вам позвонят.
В полной прострации я вышла на улицу и села на скамейку на троллейбусной остановке. Вообще-то, я не плаксива, зарыдать могу в основном от злости, но сейчас по щекам потекли горькие слезы. «Господи, ну зачем я послушалась Ленинида? За каким чертом поперлась в издательство? Вон там сколько неопубликованных вещей лежит! Никто никогда не станет печатать «Чужую кровь».
– Девушка, – раздался над ухом участливый голос, – вам плохо?
Обозлившись на себя, я принялась рыться в сумочке, пытаясь найти платок.
– Нет, мне очень хорошо.
– Но вы плачете.
– От счастья! – рявкнула я и, так и не обнаружив платка, вытерла лицо рукавом. – Отвяжитесь, рыдаю себе
